but no one knows how far it goes
Вот, фанфик на акафест, director's cut авторская версия 
На самом деле он где-то на треть длиннее выложенного на фесте (укорачивала, поскольку не влезала в размеры), с куда более медленной завязкой и даже с другим но абсолютно банальным концом. Хотя у меня возникло впечатление, что кто-то мог не так понять мою авторсую задумку, ну, когда и с кем это не случалось XD
Алсо, если хоть один человек меня попросит, я постараюсь сделать к нему мейкинг в каком-нибудь виде, пока я ещё хоть немножечко помню, как я его писала)
Название: Трудностей перевода не обнаружено
Автор: Hisanata
Пейринг: Акаме
Жанр: АУ, романс
Рейтинг: PG-13
читать дальшеПриближалось Рождество, и Лос-Анджелес был наполнен привычной суетой: изо всех магазинов доносились заученные наизусть ещё в детстве мелодии, а покупателей в торговых центрах значительно прибыло. В этот год, как и в предыдущие, Казуя Каменаши на Рождество возвращался домой к матери, в Сан-Франциско. Сегодня был последний учебный день; этот семестр Казуя закончил на отлично. Казуе нравился Лос-Анджелес. Уговорить маму отпустить его сюда в университет было несложно, аргументов нашлось немало: Университет Калифорнии в Лос-Анджелесе является одним из лучших в мире, до Сан-Франциско не так уж и далеко ехать, к тому же, в Лос-Анджелесе живёт его брат. Коджи переехал сюда после свадьбы; завтра они поедут домой вчетвером с его женой и маленькой дочкой.
Несмотря на свои японское имя и внешность, Казуя был вполне обычным американцем. На том, чтобы давать детям японские имена, настоял его отец, японец. А мать Казуи, американская азиатка, настояла на том, чтобы жить в Америке. В результате японский в их семье знал только отец. Иногда новые знакомые Казуи делали ошибочные выводы о его происхождении, было время, когда ему надоело объяснять, почему он не говорит по-японски, – это было сразу после поступления в институт. Закончилось тем, что когда Казую представляли кому-то, то сразу поясняли за него, что он не японец. Это стало своего рода маленькой шуткой.
Казуя удостоверился в том, что купил все подарки, и вернулся в общежитие. Его сосед Джо, как обычно, сидел за ноутбуком. На самом деле, его звали вовсе не Джо, а Стив. Стив с детства увлекался компьютерами, и его стали дразнить, называя Стивом Джобсом, и в итоге Джобс сократился до Джо. И все, кроме учителей, звали его именно так. Джо, разумеется, учился на программиста, и он был талантливым, но несколько ленивым учеником. Казуя был уверен, что если бы Джо прилагал чуть больше усилий, то у него были сплошные «А». Джо же говорил, что это скучно, и тратил огромное количество времени на компьютерные игры. Казуя не старался его переубедить, вместо этого на первый же день рождения Джо он подарил ему самые навороченные наушники для компьютера, которые только смог найти. Джо был в восторге. Казуя тоже был доволен: у них была превосходная звукоизоляция.
Джо заметил, что он вернулся, и оторвался от компьютера. Казуя с лёгким удивлением отметил, что на экране не игра, а окно с кодом.
– Завтра уезжаешь? – спросил Джо.
– Ага, – отозвался Казуя, расшнуровывая ботинки.
– И я, – растягивая гласные, протянул Джо. – Так что давай, иди сюда за своим подарком.
Улыбаясь, Казуя прошёл внутрь комнаты. Джо протягивал ему конверт, разрисованный ручкой. Наверняка что-нибудь космическое. Джо любил от нечего делать рисовать всякую ерунду. Надо признать, у него неплохо получалось. Казуя аккуратно поставил пакет с подарками рядом со своим столом и, задаваясь вопросом, что бы это могло быть, взял конверт. Внутри оказался сертификат на пять пробных занятий курса японского языка. Казуя в недоумении уставился на бумажку в своей руке. Джо хихикнул:
– Ну, признай, давно пора? Не понравится, бросишь, я не обижусь.
«А почему бы и нет?» – подумал Казуя.
– Окей, – улыбнувшись, сказал он вслух.
Сам он подарил Джо сумку для ноутбука (он давно жаловался, что ему нужна новая). Джо тут же принялся внимательно её изучать, одобрительно кивая, и в итоге вынес вердикт:
– Блеск! То, что нужно. Стильная! И где ты такое находишь?
– Секрет фирмы, – довольно ответил Казуя.
Джо только покачал головой, продолжая рассматривать свой подарок.
Наступил новый 2007 год. Каникулы Казуя провёл дома, с родителями и младшим братом. Начался второй семестр, новые предметы и новое расписание. Казуя любил это время, любил заново придумывать себе чёткий распорядок на неделю, которому он будет потом следовать. Если ходить на курсы японского, то у него будут заняты вечера среды и пятницы. Не очень сбалансированно, Казуе это не нравилось, но не отказываться же от занятий только по этой причине. Значит, на то, чтобы готовить себе еду, в среду (как было раньше) времени хватать не будет, надо передвинуть... На четверг? Да, в самый раз. А с воскресенья на понедельник. Выходные тогда останутся свободными, и это даже хорошо: слишком часто на них выпадали какие-нибудь непредвиденные планы.
На первом занятии японского их учитель попросил всех представиться и сказать, почему они решили учить японский. Их учителя звали Мияги, японец, блестяще говорящий по-английски. Казуя сразу приписал это занятиям в плюс. Учитель попросил обращаться к нему «Мияги-сенсей», чтобы, как он сказал, создавать правильную атмосферу. Кроме того, в конце рассказа о себе, он попросил добавить японскую фразу, которую японцы традиционно говорят при представлении. Казуя сочёл это несколько странным, но сама фраза была красивой. Кажется, он начинал чувствовать эту самую атмосферу, а вместе с ней и душевный подъём; тот, который ощущаешь, когда прикасаешься к чему-то большому и неизвестному, тому, что тебе только предстоит открыть.
Человек в группе было девять, из них примерно одного с Казуей возраста только две девушки. Большинство старших учили японский, поскольку им это нужно по работе, только один, Тим, тридцати пяти лет, оказался поваром в суши-ресторане, и хотел выучить язык именно поэтому: тех японских терминов, что он использовал, ему стало не хватать. Когда очередь представляться дошла до Казуи, он сказал:
– Меня зовут Казуя Каменаши, мне двадцать лет. Мой отец японец, поэтому у меня японское имя, но японский я не знаю. Если честно, самому мне не приходило в голову выучить его, идею предложил мой друг. Я ещё не до конца уверен, что продолжу ходить на курсы, но пока что мне нравится. – Он сделал небольшую паузу, вспоминая, и медленно, но отчётливо произнёс: – Yoroshiku onegaishimasu.
Как и всем до него, группа захлопала, после чего учитель ответил ему:
– Крайне необычная история, Каменаши-сан. И если бы Вы родились в Японии, то Вы представились как Каменаши Казуя, поскольку в японском имени первой идёт фамилия, – Казуя заметил, как многие закивали, и ему стало немного не по себе оттого, что он не знает даже таких простых вещей. – Надеюсь, что Вы не останетесь разочарованы и продолжите занятия в моей группе.
Казуя серьёзно кивнул.
С особенным интересом он слушал истории девушек своего возраста – ведь скорее всего именно с ними он потом начнёт общаться. Китаянка Мей, двадцать лет, учится на отделении мюзиклов в AMDA, японский учит потому, что увлекается японской музыкой. Американка Эмили, девятнадцать лет, поспорила со своим парнем-японцем, что сможет выучить язык. Обе очень жизнерадостные и энергичные; Эмили даже подмигнула Казуе, когда он улыбнулся, услышав, почему она записалась на курсы.
Их учили японской азбуке – хирагане. Учитель Мияги выдал им прописи и стал подробно объяснять нюансы начертания каждого знака. Поначалу записывать слова слогами было очень непривычно, но постепенно Казуя привык. На перерыве он остался сидеть на своём месте и наблюдал, как Мей и Эмили заговорили дург с другом и мгновенно нашли общий язык. Выяснилось, что в мюзиклах Мей больше всего любит танцы, а Эмили учится на архитектора. А потом вдруг Эмили повернулась к нему и сказала: «Казуя, чего сидишь один? Давай к нам!» Он пожал плечами и повиновался. Остаток перерыва пролетел незаметно.
К концу занятия Казуя смог по памяти записать своё имя. Учитель попросил их к следующему занятию выучить хорошенько азбуку и те слова, которые они записывали на уроке. Ничего себе задачка, учитывая, что следующий урок послезавтра!
– Нифига себе закорючки, – восхищённо выдал Джо, подсмотрев, чем занят Казуя.
– Красивые, – отрезал тот. – Подиктуешь?
На следующее занятие Казуя с Эмили пришли рано, и, поприветствовав друг друга, стали активно обсуждать хирагану.
– Ужас! В мою голову столько за раз не влезает! Я постоянно что-нибудь путаю, – жаловалась Эмили.
– Да, у меня то же самое, – кивал Казуя. – Хотя мне нравится эта скорость. Я надеюсь доучить потом на неделе.
Когда пришла Мей, и они спросили у неё, как дела, она ответила, что знала хирагану до этого. Казуя с Эмили только застонали.
В конце второго занятия, изучения другой азбуки, катаканы, и первого разбора грамматики, Казуя понял, что ему совершенно определённо это нравится. После занятия он сообщил девушкам, что окончательно решил ходить на курсы, и они обе показали ему большой палец.
– Джо молодец? – довольно спросил Джо, когда Казуя сказал ему это вечером.
– Джо молодец! – широко улыбаясь, подтвердил Казуя.
Они стукнулись кулаками и занялись каждый своим.
На следующей неделе Казуе предстояла первая встреча со своим научным руководителем: с этого семестра ему предстояло писать работу. Руководитель явно не отличался пунктуальностью, Казуя ждал в аудитории уже пятнадцать минут. И вот наконец он появился, улыбающийся до ушей рыжий молодой человек, которому навскидку немного не доставало до тридцати.
– Привет! Извини, заплутал немного. Меня зовут Фредерик, но лучше просто Фред, – он протянул руку и Казуя пожал её.
– Казуя Каменаши. Никак не сокращается, – он слегка улыбнулся, показывая, что шутит.
– Почему? Сокращается до Каме. Тебя можно звать Каме?
Казуя моргнул.
– Можно, конечно, если Вы так хотите...
– Отлично! – Фред хлопнул в ладоши. – Теперь поговорим о твоей будущей работе, – он подмигнул ему.
На третьем занятии по японскому они начали проходить иероглифы, и на перерыве Казуя спросил у учителя, как пишется его имя. Мей и Эмили тоже подошли посмотреть. Ощущение было странное – Казуя просто ничего не почувствовал. Эти знаки на доске, они не вызывали никаких особенных эмоций, как будто и не относились к нему вовсе. Потом он подумал про отца, про то, что для него эти иероглифы значат очень многое, и посмотрел на доску новыми глазами. Учитель тем временем закончил подписывать чтения, и тогда Казуя спросил, что значит каждый иероглиф.
– Красивое имя, – сказала ему Эмили.
– Спасибо родителям, – усмехнулся Казуя. – А меня вчера назвали черепахой, оказывается.
– Почему? – со смехом спросила Мей.
Казуя вкратце рассказал им о своём знакомстве с Фредом, после чего Мей и Эмили переглянулись и, хихикая, хором сказали: «Каме!». Казуя наигранно закатил глаза и, пытаясь отвлечь их, попросил Мей написать своё имя. Оно оказалось короче и проще.
– «Жёлтый» и «красивый», – пояснила Мей, показывая на иероглифы. – Хотя в Китае фамилии уделяется мало внимания. Так что просто «красивый», - она мило улыбнулась.
Как раз в этот момент перерыв закончился, и Казуя решил, что про шутку теперь забудут, но не тут-то было.
– Каме! Черепашка Каме! – позвала его Эмили в конце занятия, не вставая с места. Они с Мей сидели рядом, а Казуя чуть сбоку и сзади. Он собрал свои вещи и подошёл к ним.
– Что? – спросил он, игнорируя обращение.
– Пошли с нами есть сябу-сябу в воскресенье? – спросила его Эмили.
– Это японская еда, – пояснила Мей, предвидя последующий вопрос. – В Малом Токио есть ресторан.
– Я там не была, но мне интересно, – с энтузиазмом подхватила Эмили. – Пошли?
– Кстати, ты не против того, чтобы мы называли тебя Каме? – спохватилась Мей.
– Каме можно, – сдался Казуя. – Только черепашкой не надо, окей?
– Прости, – улыбнулась Эмили.
– Ну, пойдём? – вернула обсуждение к началу Мей.
– Пошли, – легко согласился Казуя.
Как оно обычно и бывает, кличка приклеилась к нему с потрясающей быстротой, непостижимым образом просочившись во все круги общения. В итоге все стали называть Казую Каме. Джо сказал, что он прошёл боевое крещение, и что давно пора. Без клички скучно. Каме с удивлением понял, что в глубине души он с ним согласен.
В Малом Токио, японском районе Лос-Анджелеса, Каме не бывал: повода не было. Оказалось, это своего рода крошечный мирок внутри огромного мегаполиса. И повсюду иероглифы, которых он пока что не знает, вещи непонятного назначения, магазины со сладостями, которых он до этого не видел. Куча нового и неизведанного.
– Нравится? – с улыбкой спросила Мей.
И Каме, и Эмили, кивнули, завороженно глядя вокруг.
– Интересно, почему Джун не додумался меня сюда сводить. Глупый, – сказала Эмили.
Они немножко побродили по кварталу, заглядывая в разные магазинчики. Каме из любопытства купил себе кулинарную книгу, а Эмили не устояла перед кошельком Hello Kitty. Потом они пошли в ресторан сябу-сябу, и это было что-то, что Каме никак себе не представлял. Повара, кассиры, и официанты – всё в одном, работали в пространстве, замкнутом кривым дугообразным прилавком. За прилавком сидели посетители, перед ними стояли чаны с кипящей водой и две тарелки, одна с кусочками сырого тонко нарезанного мяса, вторая – с зеленью и листьями салата. Всё небольшое помещение было наполнено аппетитным ароматом, и Каме сразу же захотелось попробовать это удивительное блюдо. Они прошли немного вглубь и сели за прилавок; перед ними тотчас же поставили на небольшую электрическую плиту по чану с водой и положили палочки. Каме с любопытством рассматривал соусы в маленьких плошках перед ними, когда им принесли по стакану с холодной питьевой водой. Тут Каме посмотрел на Эмили и Мей, которые уже разломили свои палочки, и понял, что не знает толком, как ими пользоваться.
– Ну ты даёшь, – искренне удивилась Эмили. – Даже я умею!
Они вдвоём принялись инструктировать его. «Сперва разломай их... Ничего, что криво. Теперь возьми их вот так. Нет, большим пальцем зажимаешь сразу обе. Да, так! Попробуй ими пошевелить.»
– Всё-таки это у тебя в крови, – засмеялась Эмили. Каме ещё раз сомкнул концы палочек; оказалось, это совсем не сложно.
Пока они разбирались с этим, перед ними уже поставили тарелки с мясом и зеленью, хотя при ближайшем рассмотрении оказалось, что там ещё есть странного вида лапша и что-то совсем непонятное белого цвета. И морковка. А ещё им принесли плошки с рисом.
– Секундочку! – сказала Мей, доставая фотоаппарат. – Скажите «сыыыыр»! Окей. Можно есть!
Каме и Эмили понаблюдали за тем, как Мей ловко подцепила палочками пару кусочков мяса и отправила их в кипящую воду, и последовали её примеру. Вслед за мясом они проделали то же самое и с остальными ингредиентами. Через пару минут мясо уже было готово, и, продолжая копировать Мей, Каме достал кусочек из кипящей воды и подержал его, давая стечь лишнему.
– Осторожно, горячо, – улыбнулась Мей, уже вовсю уплетая угощение. – И мясо обязательно есть с рисом! Просто так не ешьте.
Каме послушно слегка подул на кусок и осторожно положил его в рот, после чего немедленно отщипнул себе риса (к его удивлению, он не рассыпался, а остался цельным комком, который легко взять палочками) и отправил его вслед за мясом. Вкус получился потрясающий. От удивления Каме сперва невольно распахнул глаза – он представлял его совсем не таким – и тотчас же зажмурился от удовольствия, не сдержав довольное «мммм». Эмили тоже одобрительно цокнула языком. Мей наблюдала за ними с любопытством и, хотя по их реакции всё было понятно, уточнила:
– Нравится?
Эмили и Каме активно закивали, улыбаясь. Каме с энтузиазмом побросал в котелок ещё кучу сырых продуктов и выхватил себе лапшу.
– Ой! – вдруг воскликнула Мей, к чему-то прислушиваясь.
– Что? – спросила Эмили.
– Да, точно! Это новая песня Кристал Кей, – ответила Мей. – Kitto eien ni. Она мне нравится!
Они все притихли, слушая. За разговорами других посетителей песню было не очень хорошо слышно, но достаточно, чтобы разобрать медленную красивую мелодию. Каме понравилось.
В тот же вечер Каме скачал ту песню. Конечно, он практически не понимал текст, но японский стал звучать для него ещё красивее. И ему нравилось, как органично в японские слова вписывались короткие английские фразы. Прослушав песню несколько раз, он скачал дискографию.
Время летело быстро. Каме стал пробовать готовить по рецептам из своей новой кулинарной книги, сходил с Мей и Эмили в суши-ресторан (ему очень понравилось), взял в библиотеке книгу о японской культуре, в общем, с головой погрузился в свой новый интерес. Ему хотелось хорошенько поговорить обо всём этом с отцом, когда выдастся возможность. Тем временем близился день рождения Каме, его совершеннолетие. Коджи позвонил ему и спросил, как он его проведёт. Каме ответил, что это пятница, и у него всё равно вечером занятия по японскому. Коджи сказал, что это никуда не годится. «Можешь идти на свой японский, но потом мы пойдём в клуб, будем обмывать твоё совершеннолетие!» Каме попробовал сопротивляться, но куда там. Аргумент брата, что в субботу всё равно нет занятий, оказался непробиваемым.
Клуб оказался маленьким, не слишком людным и не слишком шумным. На небольшой сцене вживую выступала группа, кто-то танцевал на танцполе, кто-то сидел за барной стойкой, кто-то за столиками вокруг. Атмосфера была приятной, и Каме тут нравилось.
– Что, не доверял мне? – подколол Коджи.
– Немного опасался, – признался Каме.
Коджи только улыбнулся.
Они сели за барную стойку. Каме долго изучал меню, пока Коджи не махнул рукой и не заказал за него. Каме не возражал.
– Давай. С Днём рождения! – они стукнулись кружками с пивом.
– С друзьями-то праздновать будешь? – подозрительно спросил Коджи.
– Да, конечно. Завтра, – ответил Каме.
– Ммм, – протянул Коджи, отпивая пива. – Хорошо.
Они посидели немного, наблюдая за группой и слушая музыку, после чего Коджи потащил Каме танцевать. Но на сей раз ему удалось настоять на своём: танцевать ему не хотелось, ему нравилось просто сидеть и спокойно наблюдать за происходящим. Коджи пожал плечами и сказал, что он скучный, и ушёл один.
– Хей, – позвали Каме справа через несколько минут.
Он повернул голову к подсевшему к нему парню. Пока Каме оценивал, что он от него хочет, тот неожиданно спросил у него по-японски:
– Ты не японец?
Знаний Каме было достаточно, чтобы понять вопрос, но он был абсолютно уверен, что не сможет поддержать даже простейший разговор.
– Нет, – ответил он по-английски.
– Жаль, – его собеседник тоже перешёл на английский. – Меня зовут Джин.
– Казуя, – представился Каме.
Джин скептически поднял бровь. Каме засмеялся. Давненько ему не приходилось это объяснять.
– Мой отец – японец, и он настоял на том, чтобы дать мне японское имя. Но я с самого детства живу в Америке. Так что я американец, а не японец.
Судя по несколько озадаченному выражению лица Джина, он не до конца понял сказанное. Каме подумал, что, может, это от недостаточного знания английского, вздохнул и, чувствуя себя идиотом, неуверенно сказал по-японски:
– Папа японец. Поэтому моё имя на японском. Я с детства живу в Америке.
– А, – понимающе улыбнулся Джин, а потом засмеялся: – Теперь я тебе верю.
– Я учусь, – буркнул Каме.
– Сколько? – с любопытством спросил Джин.
– Полтора месяца, – повёл плечом Каме.
– Вау! – восторженно выдохнул Джин.
Каме вопросительно посмотрел на него. Ему казалось, что тот издевается над ним, но весь вид Джина показывал, что он действительно восхищён.
– Что? – спросил Каме.
– Ты крутой! – выдал Джин.
Каме фыркнул, но не смог сдержать улыбки.
Они разговорились. Джин сказал, что приехал в Америку учить язык. Каме рассказал, как вышло, что он начал учить японский. Джин не всегда его хорошо понимал, и тогда Каме старался объяснить как-нибудь по-другому, и почему-то ему это нравилось. Своего рода азартная игра, в которой цель – донести смысл своих слов до собеседника. Джин периодически ошибался; Каме сперва поправлял его, а потом перестал, потому что так у них разговора не выходило. Тем более, ошибки были забавны. Как-то между делом они обменялись номерами телефонов. Джин пожаловался, что скучает по Японии, и что не знает толком, когда сможет вернуться. Каме нашёл это несколько странным и подумал, что, возможно, он снова ошибся, но уточнять не стал.
Через некоторое время к ним вернулся Коджи. Они с Джином обменялись приветствиями, и Коджи сказал Каме:
– Прости, что приходится так тебя бросать, но сейчас звонила Эрика и просила не задерживаться совсем допоздна. Так что я пойду. Но ты как хочешь, тем более, у тебя новый знакомый, – он снова посмотрел на Джина.
Каме тоже посмотрел на него: тот приподнял в ожидании брови и отпил свою «Кровавую Мэри». Потом Каме подумал про то, что ему ещё завтра весь день веселиться, и что на сегодня уже хватит.
– Я пойду с тобой, – решил он.
Джин пожал плечами и протянул ему руку:
– Приятно было познакомиться. Спасибо за компанию.
– И тебе, – улыбнулся Каме.
За субботу Каме благополучно забыл о своём случайном знакомом, но в воскресенье Джин напомнил о себе, позвонив ему по мобильному.
– Привет, – хрипло раздалось в трубке.
– Привет, – удивлённо ответил Каме.
– Слушай, это немного тупо... Нет, это совершенно точно тупо, – поправился Джин. – Но ты не мог бы мне помочь с домашним заданием по английскому? – спросил он жалобно.
Каме на секунду опешил от такой просьбы, но через секунду взял себя в руки и невозмутимо спросил:
– Что, прямо сейчас?
– Нет, – из трубки раздался смешок. – Приходи ко мне завтра?
Каме немного поразмышлял над этим. Ему всегда нравилось объяснять что-то другим (до тех пор, пока это не пересекало разумные границы). «Тебе завтра надо готовить», – заботливо подсказал голосок изнутри. «Вечером успею», – ответил ему Каме.
– Окей, – согласился Каме. – Куда и во сколько?
На следующий день он приехал в условленное место, как они и договорились. За дверью его встретил совершенно очевидно заспанный Джин. Каме приподнял бровь и выразительно посмотрел на часы.
– Ты вчера во сколько спать лёг? – с подозрением спросил он.
– Часов в пять утра? Или шесть? – зевая, честно ответил Джин.
– А занятия? – продолжил допрос Каме.
– Отменили, – пожал плечами Джин.
Каме ему не поверил, но промолчал.
– Проходи, – пригласил его Джин, когда Каме снял пальто и разулся. – У меня тут небольшой бардак, надеюсь, ты не против...
– А я думал, что японцы обычных знакомых в свой дом просто так не пускают, – протянул Каме, оглядываясь вокруг.
– Японцы разные бывают, – фыркнул Джин. – К тому же, ты мне нравишься.
– Ну ладно, – смутился Каме.
«Небольшой бардак» – это было мягко сказано. Каме в ужасе уставился на раковину и стол, заставленные грязной посудой, поворотил нос и приступил к решительным действиям. В первую очередь он распахнул окно, впуская в комнату свежий воздух, потом засучил рукава и направился к раковине.
– Воу, воу, воу! – воскликнул Джин. – Подожди! Не надо! Я же не за этим тебя звал... – он осёкся, встретив строгий взгляд Каме.
– Извини, я на это просто смотреть не могу, – он снова повернулся к раковине, а потом внезапно спросил: – Ой, а у тебя резинки для волос нет?
Джин подозрительно посмотрел на него, но кивнул и удалился в другую комнату, возвращаясь с резинкой с большой блестящей бабочкой.
– Вот. Девушка одна забыла... Пойдёт?
– Ага, – кивнул Каме, взял у него резинку и ловко завязал волосы хвостом на затылке.
– Она хорошо на тебе смотрится, – хихикнул Джин.
Каме укоризненно посмотрел на него, но не обиделся.
Когда посуда была перемыта, а стол очищен, они, наконец, засели за английский. Оказалось, у Джина были проблемы с условными предложениями.
– Ну да, в японском же нет этой разницы, – улыбнулся Каме.
– Угу, – жалобно промычал Джин, а потом встрепенулся: – Вы что, уже это прошли?
– Нет, если честно. Я сам выучил, вперёд, – ответил Каме.
Джин выдержал паузу, смотря на него с удивлением, смешанным с восхищением, а потом выдохнул:
– Крууууто, – и вдруг попросил: – Слушай, а покажешь потом, как вы учите японский? Звучит интересно.
Каме идея понравилась. К тому же, подумал он, у Джина можно поспрашивать кучу всяких вещей. Времени на переменах на общение с учителем вечно не хватало.
– Покажу, – согласился Каме.
Они просидели над грамматикой до самого вечера. Джин очень старался понять, и Каме это ценил, поэтому ему вдвойне хотелось, чтобы Джин наконец разобрался с темой. В итоге они всё-таки добились успеха, и каждый был этим очень доволен. Каме ничуть не жалел о потраченном времени, более того, он напрочь забыл о том, что ему ещё что-то надо было делать. Напомнил ему Джо, спросив у него, когда он вернулся:
– Ты где был?
– С другом тусовался, – пожал плечами Каме.
– Сегодня понедельник, – сказал Джо.
– Ага, – подтвердил Каме, уже поняв, к чему он клонит.
– Ты по понедельникам готовишь, – с ноткой недоумения закончил свою мысль Джо.
– Закажу на вынос, – пожал плечами Каме. – Ты ведь только так и делаешь.
Джо подозрительно посмотрел на него, но больше ничего не сказал и отвернулся обратно к экрану. Каме задумался. Завтра он обещал Джину сходить с ним в кино: так тот хотел отблагодарить его за помощь. А в четверг, видимо, он снова придёт к Джину домой, показывать свои задания по японскому. Всё это здорово, но готовка в эти планы не вписывалась совершенно. Ну и ладно, подумал Каме.
Джин предложил пойти на «Призрачного гонщика», говоря, что фильм должен быть «пыщ-пыщ!», и при этом активно жестикулируя. Каме рассмеялся и сказал, что ему, в общем-то, всё равно. Фильм был зрелищным, но бессюжетным, как и многие голливудские фильмы. Однако Каме должен был признать, что реакции и комментарии Джина делали просмотр намного веселее. Он постоянно выдавал свои «воу» и «круто», вызывая у Каме смешки. Периодически Каме поглядывал на Джина: его восторженное выражение лица само по себе забавляло его.
– Я хочу есть, – заявил Джин после сеанса. – Давай ты, как местный житель, покажешь мне, где тут есть хорошие места.
– Ммм, – смутился Каме, – но я не очень разбираюсь в японских ресторанах.
– Кто сказал, что я хочу в японский ресторан? – искренне удивился Джин. – Я пасту люблю, например.
– О, а вот это без проблем! – просиял Каме.
Он отвёл их в неплохой итальянский ресторан неподалёку, в который заходил иногда по настроению.
– Ты не ешь помидоры? – удивлённо спросил Джин, наблюдая за тем, как Каме аккуратно складывает их у края тарелки.
– Скорее не очень люблю, – пояснил Каме.
– Тогда отдай мне, – предложил Джин.
Каме последовал его просьбе.
– Японский ресторан – это хорошо... – внезапно вернулся Джин к старой теме. – Но я бы лучше домашнюю еду поел. Понимаешь? Моя мама вот. Она круто готовит.
– Скучаешь? – спросил Каме.
Джин молча кивнул. Каме подумал, что, наверное, в первый раз видит его с таким серьёзным выражением лица, и ему сразу же захотелось как-нибудь разрядить атмосферу.
– Хочешь, я тебе что-нибудь приготовлю? – предложил он.
– А ты можешь? – удивился Джин.
– Ага, – улыбнулся Каме.
– Вау, я думал, американцы не готовят, только в ресторанах вечно едят.
– Американцы разные бывают, – подколол Каме.
Джин улыбнулся, показывая, что понял.
Джин попросил его приготовить карри, и Каме твёрдо вознамерился сделать его на высоте. Пусть даже ему и не переплюнуть маму Джина. Вернувшись в тот вечер в общежитие, он пролистал свою книгу в поисках рецепта, и к своей радости нашёл искомое. Но от его занятия его оторвал Джо.
– Где ты сегодня был? – с любопытством спросил он.
– Ходил в кино, на «Призрачного гонщика», – рассеянно отозвался Каме.
– О! – оживился Джо. – И как тебе?
– Так себе, – пожал плечами Каме.
– Вот! И я так говорю! С комиксами просто рядом не стояло, ну что они за ерунду сняли... – завелся Джо.
– Джо, – мягко прервал его Каме. – Я не читал комиксы.
– А, – запнулся Джо. – Прости, запамятовал, – он ухмыльнулся.
– Ага, – сказал Каме и вернулся к изучению рецепта.
Всё упиралось в непосредственно карри, который должен быть не в виде порошка, как привык Каме, а в виде неких спрессованных пластин, и он плохо представлял, где их можно достать. Он решил на следующий день посоветоваться с Мей.
– В Малом Токио точно продаются, – сказала ему Мей. – Но если тебе туда ехать не хочется, я бы ещё попробовала посмотреть в Севен-Элевен, там могут быть.
– Спасибо, – поблагодарил её Каме.
– А ты правда этим увлёкся, – с восхищением сказала Мей.
– Ну... Что-то вроде, – отшутился Каме.
– Кстати, народ, – встряла Эмили. – Мы давно никуда не ходили, давайте соберёмся?
– Я пас, – сказал Каме. – В ближайшее время всё уже занято.
– Ну вот, – надулась Эмили.
– Извини, правда. Чуть попозже, окей? – примирительно сказал Каме.
– Ладно. Мей, а ты?
– Я свободна, как ветер, – улыбнулась та.
Каме краем уха слушал, как они обсуждают, куда пойти, и думал, как он сейчас заскочит в Севен-Элевен – у них как раз есть один недалеко от общежития, а работают они круглосуточно – найдёт там карри, пойдёт его готовить...
Всё пошло так, как он планировал: в Севен-Элевен в самом деле оказались заветные упаковки с карри. Прийдя в общежитие, Каме начал приготовления.
– С ума сошёл? – сказал ему Джо. – Ты на часы смотрел вообще?
– Я быстро, – заверил его Каме.
Но быстро у него не получилось. При ближайшем рассмотрении оказалось, что на приготовление карри уходит окола полутора часов, а потом ведь ещё всю эту массу надо остудить! Зато у него получилось в точности так, как описано в книге. Каме попробовал коричневую субстанцию и остался доволен собой. Завтра он придёт к Джину во всеоружии.
На следующий день на утренних занятиях Каме соображал не очень хорошо – что-то, что случалось с ним крайне редко. Впрочем, после прошедшей ночи это было неудивительно. Даже Джо лёг спать раньше него. Дополнительная проблема пришла с той стороны, с которой Каме её не ожидал: от его научного руководителя.
– Такое дело, Каме, – начал Фред. – Я в субботу устраиваю вечеринку, и очень хотел бы, чтобы ты тоже пришёл.
– Ну... Хорошо, – осторожно начал Каме. – Но что за вечеринка?
– Хорошо, что ты спросил! – засиял Фред. – Тематическая! По Гарри Поттеру. Я большой фанат, знаешь.
Каме был не в восторге от идеи, но не отказываться же теперь. И портить отношения ему совершенно не хотелось. Так что он согласился.
– Приходи с другом! – напоследок завещал ему Фред.
«За что», – подумал Каме.
Хорошенько поразмыслив над этим, он пришёл к выводу, что единственный, кого он может попробовать позвать, и кто не засмеёт его, – это Джин. Ну что ж, ещё одно дело на сегодня.
На сей раз у Джина всё было прибрано. Каме удовлетворённо кивнул и направился на кухню.
– Тебе как-нибудь помочь? – неуверенно спросил Джин.
– Нет, не надо, – отказался Каме. – А, у тебя рис есть?
– Точно, – хлопнул себя по лбу Джин.
Но он со своей задачей разобрался куда быстрее Каме: ему ведь нужно было всего лишь загрузить его в рисоварку.
– А у меня её нет, – с завистью сказал Каме.
– Ого, – удивился Джин. – Так купи, полезная вещь!
– Ну да, не знаю, почему мне это в голову не приходило, – согласился Каме.
Он вручил Джину свой учебник и тетрадку по японскому, чтобы тот изучал их, пока Каме готовит.
– У тебя такой забавный почерк, – прокомментировал Джин.
– А у вас, японцев, такой неразборчивый! – пожаловался Каме. – Я иногда с огромным трудом понимаю пометки учителя.
– Писать надо быстро потому что. Ни у кого нет времени выводить так буковки, – поучил его Джин.
Каме вздохнул, и Джин засмеялся.
Наконец-то карри было готово. Каме поставил тарелку перед Джином, и он смешно повёл носом, вдыхая аромат.
– Оооо, я так по нему скучал, – счастливо протянул он и отправил в рот первую ложку.
В следующий миг Джин активно замахал руками, посмотрел на Каме широко раскрытыми глазами и крикнул по-японски: «Вкуснотища!». Каме хихикнул, и Джин поправился, восторженно тараторя по-английски:
– Круто! Казуя, это так круто! Спасибо!
От этих слов у Каме резко потеплело в груди. Он улыбнулся, говоря:
– Я очень рад.
– Ты тоже ешь! – замахал на него руками Джин, и Каме подчинился.
– Слушай, тут намечается довольно странная вечеринка... – осторожно начал Каме, когда они поели. – Ты со мной не пойдёшь?
– А тема? – спросил Джин.
– Гарри Поттер, – упавшим голосом ответил Каме.
К его неожиданности, у Джина загорелись глаза:
– Пойду, конечно!
– Правда? – воспрянул Каме. – Здорово!
С Джином, по крайней мере, ему будет не скучно.
– Весна пришла, – многозначительно заметил тем вечером Джо.
Каме немного покраснел. В самом деле, было первое марта.
Каме отдавал себе отчёт в том, что Джин ему нравился. Он выделялся среди других, своими иногда нелепыми действиями, улыбками и заразительным смехом, размахиванием рук и неизменным словечком «круто». Иногда Каме отвлечённо думал, может ли у них что-то выйти, но не хотел загадывать или разбираться, выяснять отношения. Тем более, он не считал своё увлечение Джином чем-то серьёзным. Пока что его всё устраивало.
Первое, что встретило их за дверью в субботу – Фред в робе и с палочкой, направивший её на Каме и крикнувший:
– Экспеллиармус!
Каме, полностью облачённый в чёрное, поджав губы, произнёс:
– Жалкая попытка, мистер Уизли.
– Класс! Вылитый Снейп! – восторженно выпалил Фред, после чего обратился к Джину: – А ты кто?
Действительно, казалось, что Джин вовсе без костюма, но Каме знал, что обычно он одевается совсем не так, да и над причёской своей он поработал.
– Сириус Блэк, – процедил Каме. – И я его ненавижу, разумеется, – продолжил он, пристально смотря на Джина.
Он возвратил взгляд с полуулыбкой, от которой у Каме сердце пропустило один удар. Джин меж тем отвёл глаза и радостно возвестил:
– У меня есть палочка! – он показал её в качестве подтверждения.
– Ура! Каме, я так рад, что ты пришёл! Проходите, – провозгласил Фред.
– Каме? – в недоумении тихо спросил Джин, когда они прошли в прихожую.
– Меня зовут Каменаши Казуя. Все зовут Каме, – пояснил тот.
– Ой. Я не знал, – сказал Джин.
– Я тебе не говорил, – засмеялся Каме.
Они играли в странные игры, основанные на вселенной Гарри Поттера, и Каме думал, что абсолютно точно умер бы с тоски, если бы не Джин. Джину же было весело, он с азартом принимал участие во всём, чём мог, и Каме снова заразился его настроением, звонко смеясь вместе с ним. А потом они сели смотреть фильмы, и Джин периодически шептал какую-нибудь чепуху Каме на ухо, он даже не всегда разбирал, что, но это было не важно.
На обратном пути после небольшой внутренней дискуссии Каме всё-таки спросил у Джина максимально непринуждённым тоном:
– Куда в следующий раз пойдём?
– Хммм... –задумался Джин. – А ты поёшь? – спросил он.
– Не пробовал особенно, – честно признал Каме. – Подпеваю песням иногда... В школе ещё было дело, когда петь нужно было. А что?
– Я хочу петь, но в квартире не выходит: пробовал пару раз, пришли жаловаться, – объяснил Джин.
– Караоке? – предположил Каме.
– Пошли, а? Ну пожалуйста! – стал канючить Джин с жалобным выражением лица.
Сопротивляться было невозможно.
В караоке Каме был в первый раз. Джин, напротив, вёл себя настолько уверенно, что сомнений не оставалось: он тут завсегдатай. Внутри небольшой комнатки Каме стал с любопытством изучать толстый томик со списком песен. Джин игрался с пультом управления, вбивая в поиск названия.
– Ой, тут есть Кристал Кей! – воскликнул Каме.
– Ты её знаешь? – удивился Джин.
– Да, она мне нравится.
– Вау, – только и ответил Джин. – Споёшь?
– Я слов не знаю, – покачал головой Каме.
– Ну ладно, – сказал Джин и выбрал себе песню.
Это оказалась «Lose Yourself». Каме с сожалением подумал, что в музыкальных вкусах они не совпали, но с интересом наблюдал, как эмоционально читал Джин. Потом он вспомнил, что надо искать себе песню: время-то идёт. Он стал быстро пролистывать каталог, пробегаясь глазами по названиям – эти он не знает, эту знает плохо, эту не сможет спеть... И тут он наконец наткнулся на подходящую. Самому бы ему и в голову не пришло, что тут может быть что-то такое. Джин как раз закончил и показал Каме, что его очередь.
– Ух ты, Эрик Клэптон, – восхитился Джин, глядя на экран.
– Знаешь его? – настал черёд Каме удивляться.
– Ага, – кивнул Джин. – Мне нравится у него пара песен. Спою одну, хочешь?
– Давай! – поддержал идею Каме.
Он нажал на кнопку, и комнату заполнили переливы гитары. Вступление у песни было долгим, и Каме решил пояснить:
– Вообще мне больше нравится творчество Стива Уинвуда. Они пели эту песню дуэтом, и я её очень люблю.
– Его не знаю, – виновато улыбнулся Джин.
Каме был собой не очень доволен. Конечно, никто не ожидал от него исполнения на уровне профессионала, но он слишком сильно фальшивил в некоторых местах. Джин словно прочитал его мысли:
– Не расстраивайся, это просто практика нужна.
Он набрал номер, и на экране высветилось «Eric Clapton – Change the world». Каме кивнул: конечно, он её знал. А потом Джин начал петь, и у Каме мурашки побежали по коже. Он понятия не имел, что у Джина такой потрясающий голос. Сильный и красивый, с переливающимися нотками и небольшой хрипотцой. Когда начался припев, Джин отвернулся от экрана и стал петь лицом к Каме, показывая, что он знает слова наизусть.
В тот момент Каме подумал, что влюбился.
– Я не знал, что у тебя такой необыкновенный голос, – восхищённо сказал Каме, когда песня закончилась.
Джин ухмыльнулся.
– Я тебе этого не говорил... Но вообще я певец. Суперзвезда, – он ухмыльнулся ещё шире.
– Да ладно, – не поверил Каме. – Что ты тогда делаешь здесь, в Америке, в караоке со мной?
– Ну... – замялся Джин. – Были там свои обстоятельства. Хочешь, я тебе своё выступление какое-нибудь покажу?
– Хочу! – активно закивал Каме.
– Окей, тогда в следующий раз, когда придёшь. Ты себе выбрал песню?
– Ой, нет, – всполошился Каме.
– Ладно, тогда у меня есть идея, – подмигнул ему Джин.
Каме посмотрел на название песни и засмеялся. Celine Dion, My heart will go on. Ну конечно, лучше выбирать какие-нибудь известные песни и петь их вместе.
– Ну, что? – спросил Джин.
– Давай, – всё ещё смеясь, ответил Каме.
Они знатно повеселились: иногда они пели всерьёз, а иногда специально надрывно завывали. Дальше они старались выбирать те песни, которые знали оба. Каме жутко понравилось, пусть он и не мог сравниться с Джином в пении, но он получил огромное удовольствие.
Они договорились, что Каме придёт к Джину на выходных: он начинал беспокоиться о том, что практически перестал заниматься. Подтверждением стала его первая «В». Когда Джо увидел её, он пожал Каме руку и с убийственно серьёзным выражением лица сказал: «Поздравляю». И Каме понял, что он имеет в виду. Конечно, не стоит зашиваться в учёбе, конечно, стоит ещё и развлекаться иногда. Но нужен баланс, поэтому сейчас Каме стоило немного поработать.
Время до субботы растянулось. Каме не думал, что без Джина оно будет идти так медленно. Вроде бы всё то же самое, те же занятия в университете, те же друзья и знакомые, но как будто чего-то не хватает (и Каме понимал, чего). «У тебя зависимость», – повторял он себе.
В субботу они устроились не на кухне, как обычно, а в спальне. Кровать у Джина была широкая и мягкая, они сели на ней рядом, сложив ноги, и Джин поставил перед ними ноутбук с открытой вкладкой Youtube. Каме подумал, что для этого незачем было специально идти к Джину в гости, но сразу же подавил эту мысль другой – «можно подумать, ты не рад».
– Смотри, – сказал ему Джин. – Это моё выступление год назад.
Он включил видео. Заиграла музыка, и на экране в самом деле появился Джин. Он надел шляпу, так, что глаз было не видно, и когда показывали крупный план, взгляд невольно падал на губы. Смотреть на губы было опасно. Каме захотелось сглотнуть. Он смотрел на выступление, как в трансе: видеть Джина на сцене, когда он сидит тут, рядом с ним, было по крайней мере странным. А потом показали зал, и Каме выдохнул от удивления: он был огромным. Шок от действительности, о которой он не мог и догадываться, смешивался с тем, как вспыхивал Каме, слыша ту или иную строчку, или видя то или иное движение Джина. Положение ещё усугубляло то, что Джин явно внимательно следил за его реакцией. Каме был уверен, что покраснел так, что это было видно. Джин на экране ухмыльнулся, и Каме неосознанно задержал дыхание. Потом он выдохнул, максимально незаметно. Он хотел, чтобы эта пытка закончилась наконец, но вместе с тем не мог отвести глаз. В последний момент, когда вышедшая на сцену девушка вдруг оказалась переодетым парнем, Каме даже не удивился: не мог уже.
– Ну как? – довольно спросил справа Джин.
Каме посмотрел на него, пытаясь отойти от той бури эмоций, что кипела внутри. Как будто по инерции его взгляд опустился к губам Джина; Каме моргнул, помотал головой и отвел глаза.
– Я в шоке, – честно сказал он. Немного помолчал и добавил: – Может быть, лучше бы я вообще этого не видел.
– Почему? – обеспокоенно спросил Джин.
Каме собрался с мыслями и снова посмотрел на него. Ему вдруг стало казаться, что Джин слишком близко.
– Теперь такое ощущение, что я совсем тебя не знаю.
– Почему? – снова спросил Джин. – Это всё тот же я.
– Но ты выступаешь перед такой толпой... – начал Каме, но Джин его перебил:
– А сейчас я сижу с тобой на этой кровати.
– Это странно, – просто сказал Каме.
Они посидели немного в тишине, а потом Джин придвинулся поближе к нему и сказал:
– Знаешь, мне важно, чтобы ты не воспринимал меня, как звезду.
Каме снова посмотрел на него, сердце колотилось так, что было больно. Он ещё раз спросил себя, что именно он сейчас чувствует. Эмоции смешались, и обрывки мыслей метались в голове, как сумасшедшие, с отчаянной: «Думай рационально!», пульсировавшей посреди этого хаоса. Он глубоко вздохнул и сказал:
– Нет, вообще, извини. Проблема не в этом.
– А в чём проблема? – спросил Джин, слегка наклонив голову.
Каме смотрел на Джина и в мозгу рассматривал возможные варианты. Уйти? По-идиотски, и как он будет потом объясняться? Замять это всё? Как? Сказать правду?..
– Казуя, – сказал Джин, смотря ему в глаза, и Каме моргнул и оторвался от своих размышлений.
Тогда Джин ухмыльнулся и притянул его к себе, заставляя вздрогнуть от неожиданности.
– Это не проблема, – промурлыкал он ему на ухо.
Каме резко отстранился и посмотрел на него: в глазах Джина теперь плясали озорные огоньки. Каме почувствовал, как ему резко полегчало на душе.
– Круто, – выдохнул он и засмеялся.
Они встречались так часто, как могли. Каме отодвинул учёбу на второй план, занимаясь глубокими вечерами, или не занимаясь вовсе. Результаты его, разумеется, упали, но он даже и не думал расстраиваться. На японском Эмили снова сделала попытку вытащить Каме погулять, и не успел он отказаться, как Мей шикнула на неё:
– Да у него же кто-то появился, неужели ты не видишь?
– Что, правда? – с большими глазами спросила Эмили у Каме.
– Правда, – честно ответил Каме с улыбкой.
– Вухху! Молодец, – она показала ему большой палец.
Однажды Джин предложил Каме съездить на пляж.
– Холодно же ещё, – недоумённо сказал Каме. – Не искупаться.
– Ну и что? – пожал плечами Джин. – Я люблю море. А ещё можно на закат посмотреть.
– Да ты романтик, – хихикнул Каме.
– А ты нет? – хитро улыбнулся Джин.
– Я тоже, – подтвердил Каме. – Поехали.
Поехали они не на чём-нибудь, а на мотоцикле, который Джин взял напрокат. Каме был впечатлён. Он взял с собой еду, и они устроили не пляже пикник. Было ветрено и холодно, но, в самом деле, очень красиво. Кроме них – ни единого человека, ни единого постороннего звука, кроме шума моря и крика чаек. Каме взял с собой свой фотоаппарат и фотографировал пляж и Джина, пока тот не отобрал его у него и не стал щёлкать Каме. А потом Джин подсел к нему, вытянул руку над ними и сфотографировал их обоих. На той фотографии Каме широко улыбается, а глаза его ярко блестят в закатном солнце. Глаз Джина не видно: он их закрыл, зарывшись носом в волосы Каме. Каме потом не мог понять, как Джин вообще смог сделать такой кадр, не глядя в объектив.
Они смотрели на закат, сидя рядом в молчании. Каме положил голову на плечо Джина, а Джин обнимал его одной рукой. Каме думал, что здесь и сейчас он счастлив.
Но беспечная пора закончилась, едва начавшись. В начале апреля Джин сказал, что через две недели он должен улететь обратно в Японию. Каме понимал, что рано или поздно этот момент должен наступить, но не ожидал, что это будет так скоро. Он предложил отложить пока что этот вопрос и не задумываться о том, что дальше, раньше времени. «Я не хочу портить эти две недели», – просто сказал он. И они продолжили встречаться, как прежде. Конечно, совсем не думать об этом не получалось, и перед тем, как заснуть, Каме нередко спрашивал себя: «Что дальше?» Разумеется, Джин должен уехать, и разумеется, он сам должен остаться. Отношения на расстоянии? Он скептически к этому относился. Ведь он не знал даже, когда они в следующий раз смогут встретиться. Ему пришла в голову идея, что он может переехать в Токио, но это ведь только после окончания института, а что до тех пор? Созваниваться раз в неделю, волноваться о возможных изменах, просто о том, что Джин к нему охладел? Думая об этом раз за разом, Каме решил, что проще закончить отношения на этом, оставить хорошие воспоминания и двинуться дальше. Ближе к отъезду Джина они ещё раз хорошенько это обсудили. Джин тоже считал, что с отношениями на расстоянии будут сплошные проблемы, и предложил стереть номера телефонов друг друга из записной книжки. Каме тогда заколебался, но согласился, что так будет лучше. Не будет лишнего соблазна связаться друг с другом. Они простились у Джина в квартире. До аэропорта Каме его не провожал: это было не нужно. Но даже если на словах прощаться было легко, на деле ему было очень паршиво.
В пятницу Эмили ворвалась в класс, подпрыгивая от радости. Каме и Мей уставились на неё с недоумением, а она радостно заявила:
– Джин вернулся! Джин вернулся! Вы слышали?
Каме вздрогнул.
– Аканиши Джин? – спросила Мей. – Из КАТ-ТУН?
– Я тут один чего-то не понимаю? – спросил Каме.
Эмили хихикнула.
– Аканиши Джин – это солист группы КАТ-ТУН. Японской. Ну вот, и полгода назад он исчез! На пресс-конференции говорили, что он едет в Америку учить язык, но это так странно... И никто не знал, что происходит, и когда он вернётся. Но теперь это неважно, потому что вчера он наконец вернулся! Йей! – она подпрыгнула от радости.
– Послушай, а с каких пор ты увлекаешься КАТ-ТУН? – уточнила Мей.
– Нуу... – задумалась Эмили. – Не знаю, с зимы? После той песни Кристал Кей я решила поискать какую-нибудь интересную японскую музыку.
– Понятно, – улыбнулась Мей.
Каме молчал. «Посмотри на это с той стороны, что все фанаты рады», – сказал он себе. Помогло не очень сильно.
В тот вечер Каме сел за компьютер и вбил в Google: «Akanishi Jin». Джин никогда не говорил ему своего полного имени, а Каме, даже узнав, что он звезда, не расспрашивал его о деталях. Теперь Каме в лёгком одурении просматривал ворох страниц, посвящённых Джину, читал огромное количество фактов и мелких подробностей о человеке, с которым провёл почти два месяца своей жизни. Ему снова начало казаться, что этот Аканиши Джин, популярная звезда, про которого он сейчас читает, и Джин, с которым он познакомился здесь, – два разных человека. И Джина не было рядом, чтобы, смеясь, сказать ему: «глупый», провести рукой по волосам и поцеловать. Каме схватился за голову и застонал от отчаяния. Ему нужно было прекратить об этом думать.
– Пошли выпьем пива? – бросил ему через плечо Джо.
Каме с благодарностью согласился.
Со временем Каме смог уговорить себя перестать ежедневно искать новости о КАТ-ТУН. Иногда ему нестерпимо хотелось поговорить с Джином, но он знал, что не может, потому что не знает его номер, и вдалбливал себе это в голову. Временами он в отчаянии думал, что надо было выучить номер Джина. Один раз ему вообще пришла в голову идея съездить в Токио, но он быстро урезонил себя в том, что это ни к чему не приведёт. «Надо жить дальше», – убеждал он себя. И всё равно бывало, он не мог удержаться от мысли «интересно, как он там».
Так прошло три года. Каме и Мей продолжали ходить на курсы японского. Эмили ушла осенью две тысячи седьмого: они с Джуном расстались, и она сказала, что ей очень жаль и очень нравится японский сам по себе, но она не может его учить, потому что он напоминает ей о прошлом. Каме очень хорошо её понимал, но сам язык учить не бросил. Они оставили друг другу контакты, но со временем постепенно перестали общаться. Каме готовился к выпуску.
И тогда на него свалилась новость о том, что в июне Джин приезжает в Лос-Анджелес, чтобы провести свой первый американский сольный концерт. Каме узнал об этом случайно, по телевизору. Он запаниковал, поскольку не мог просто игнорировать происходящее, ему нужно было чётко разобраться в том, хочет ли он пойти на концерт, или нет, и почему. В итоге Каме понял, что если он не пойдёт, то потом себе этого не простит.
Но вскоре случилась непредвиденная вещь. Одним вечером в их с Джо комнату позвонили. И когда Каме открыл дверь, за порогом обнаружился не кто иной, как Аканиши Джин. Немного изменившийся за три года, но всё такой же Джин. Как в подтверждение этого, сердце Каме вспомнило былое и радостно подпрыгнуло в груди.
– Как? – только и смог спросить Каме.
– У вас в университете только один студент с именем Каменаши Казуя, – пожал плечами Джин.
Каме пристально посмотрел на него, потом быстро оглянулся проверить, заметил ли Джо (похоже, что нет), и вышел наружу к Джину. Они двинулись по направлению к выходу из общежития, хотя Каме понятия не имел, куда они пойдут дальше. Но пока что об этом можно было не думать. Каме было страшно. Он не знал, как себя вести, не знал, зачем Джин пришёл сюда, и как он к нему относится теперь, когда прошло столько времени.
– Я боялся, что ты уже выпустился, – сказал Джин.
Каме заметил, что он тоже нервничает, и пытался понять, к чему он клонит.
– Ты успел как раз вовремя, – ответил он ему.
– Постой, – попросил Джин и взял Каме за рукав.
Они уже вышли на улицу и стояли на освещённом участке дороги внутри кампуса. Каме остановился и повернулся к Джину. Несмотря на фонарный свет, он практически не видел его глаз и не мог понять их выражения.
– Я... – начал Джин, но запнулся. – Я просто хотел тебя увидеть.
Каме бесшумно вздохнул. Он чувствовал, как где-то там, глубоко внутри его, просыпались его прежние чувства к Джину. Они так и не пропали окончательно.
– Я тоже хотел тебя увидеть, – признал он. – Я купил билет на твой концерт.
– Правда?! – воскликнул Джин.
Каме улыбнулся. Джин совершенно не изменился.
– Я должен был тебя увидеть, – вернулся к объяснению тот. – Просто так, специально, я бы не решился сюда приехать. Я думал об этом, много раз, но каждый раз трусил. А сейчас мне в любом случае надо было здесь появиться, из-за концерта. Я понял, что хочу хотя бы попытаться увидеть тебя снова.
– Похоже на причину, по которой я купил билет на концерт. И? – спросил Каме.
– Я обнаружил, что я боюсь, что не найду тебя. Твой университет был единственной зацепкой, а ведь прошло три года. Сейчас, увидев тебя, я жутко обрадовался, и... – он не смог закончить и беспомощно посмотрел на Каме.
Он понял его выражение лица, несмотря на то, что его по-прежнему было плохо видно. Тогда Каме подошёл и крепко обнял его. Джин выдохнул и обнял его в ответ. Каме был уверен, что он сейчас улыбается.
Конечно, поначалу всё было не так, как раньше. Джин был занят подготовкой к концерту, а Каме – к защите работы и экзаменам. Они встречались далеко не каждый день, а когда встречались, чувствовали себя весьма неловко. Оказалось, что вернуть отношения к тому состоянию, в котором они были, не так-то просто. Они оба были как будто бы не до конца уверены в своих чувствах и в чувствах друг друга. Но потом эта неловкость начала незаметно исчезать: воспоминания о времени, проведённом порознь, отступали перед новыми воспоминаниями – теми, которые они создавали сейчас. Каме заново привык к тому, что Джин рядом, а номер его телефона надёжно хранился в его памяти. Даже если они не могли встретиться, то всегда могли связаться друг с другом.
Незаметно наступил день концерта. С утра Каме отправил Джину поддерживающее сообщение, чувствуя себя немного глупо. В ответ ему пришло спасибо с таким количеством восклицательных знаков, что Каме даже не стал их считать.
Место у него было достаточно хорошим: в шестом ряду посередине. По сравнению с тем залом, что Каме видел на записи (Токио Дом, напомнил он себе), он выглядел совершенно крошечным. Шоу началось, и когда Джин вышел на сцену, Каме с теплотой подумал, что да, это всё тот же самый Джин. А потом он запел, и у Каме появилось ощущение дежа вю, как будто он снова оказался в караоке, когда впервые услышал, как Джин поёт. Каме вдруг совсем потерялся во времени и ему стало казаться, что и не было этих трёх лет, что он всё это время... Любил Джина? Каме прислушался к себе и подумал, что, наверное, так оно и есть. Всё правильно. И у них всё ещё впереди.
Вечером после последнего концерта Джин отмечал со своими танцорами, но на следующий день он был в полном распоряжении Каме. Однако, у него была одна вещь, которую ему обязательно надо было высказать Джину. Что он и сделал, как только Джин проснулся (а это было не рано).
– Ты! Ты! – Каме задыхался от возмущения. – Ты спел с Кристал Кей!
– Ага, – легко сказал Джин, откусывая бутерброд. – Две песни. Что, ревнуешь?
Он засмеялся.
– А вторая какая? – спросил Каме.
– Ну вот, ты не следил за моим творчеством, – надулся Джин.
– Думаешь, это очень легко? Сидеть тут и наблюдать за тобой с экрана? – надулся Каме в ответ. Сейчас они оба могли легко шутить об этом, потому что то время осталось в прошлом.
– Ммм... – наигранно задумался Джин. – Да, – он отложил бутерброд. – Будь я на твоём месте, мне бы хотелось сделать с тобой что-нибудь нехорошее.
С этими словами он схватил Каме и принялся его щекотать. Тот отбрыкивался, но выходило плохо, потому что он постоянно звонко смеялся. Потом они встретились взглядами, и атмосфера резко изменилась.
Каме окончил институт с отличием, а Джин остался ещё на некоторое время в Америке. Он сказал, что грядёт нечто большое, и пока что он будет здесь. Каме переехал к нему в квартиру, хотя Джин предупредил, что ему надо будет поездить по стране. Кроме того, Каме перечеркнул все свои планы на будущее и стал подумывать о том, чтобы переселиться в Токио. Его знания языка должно быть достаточно, а с его образованием найти работу должно быть реально. Возможно, отец сможет как-нибудь ему помочь. Надо только поговорить об этом с родителями. Зная, как сильно он тяготеет к Японии, они, скорее всего, поддержат его. Джин говорил ему, что даже в Токио они не смогут постоянно жить вместе, но Каме резонно замечал, что там у него возможностей видеть его будет куда больше, чем в Лос-Анджелесе.
Однажды Джин совершенно неожиданно сказал Каме:
– Мне кажется, я люблю тебя.
Каме замер на секунду, а потом хитро прищурился:
– В слове «любовь» буква л, а не р.
Джин улыбнулся и старательно повторил:
– Люблю.
Каме задорно засмеялся: ему просто хотелось услышать это ещё раз. Он ответил Джину на японском:
– А я люблю тебя.
На самом деле он где-то на треть длиннее выложенного на фесте (укорачивала, поскольку не влезала в размеры), с куда более медленной завязкой и даже с другим Алсо, если хоть один человек меня попросит, я постараюсь сделать к нему мейкинг в каком-нибудь виде, пока я ещё хоть немножечко помню, как я его писала)
Название: Трудностей перевода не обнаружено
Автор: Hisanata
Пейринг: Акаме
Жанр: АУ, романс
Рейтинг: PG-13
читать дальшеПриближалось Рождество, и Лос-Анджелес был наполнен привычной суетой: изо всех магазинов доносились заученные наизусть ещё в детстве мелодии, а покупателей в торговых центрах значительно прибыло. В этот год, как и в предыдущие, Казуя Каменаши на Рождество возвращался домой к матери, в Сан-Франциско. Сегодня был последний учебный день; этот семестр Казуя закончил на отлично. Казуе нравился Лос-Анджелес. Уговорить маму отпустить его сюда в университет было несложно, аргументов нашлось немало: Университет Калифорнии в Лос-Анджелесе является одним из лучших в мире, до Сан-Франциско не так уж и далеко ехать, к тому же, в Лос-Анджелесе живёт его брат. Коджи переехал сюда после свадьбы; завтра они поедут домой вчетвером с его женой и маленькой дочкой.
Несмотря на свои японское имя и внешность, Казуя был вполне обычным американцем. На том, чтобы давать детям японские имена, настоял его отец, японец. А мать Казуи, американская азиатка, настояла на том, чтобы жить в Америке. В результате японский в их семье знал только отец. Иногда новые знакомые Казуи делали ошибочные выводы о его происхождении, было время, когда ему надоело объяснять, почему он не говорит по-японски, – это было сразу после поступления в институт. Закончилось тем, что когда Казую представляли кому-то, то сразу поясняли за него, что он не японец. Это стало своего рода маленькой шуткой.
Казуя удостоверился в том, что купил все подарки, и вернулся в общежитие. Его сосед Джо, как обычно, сидел за ноутбуком. На самом деле, его звали вовсе не Джо, а Стив. Стив с детства увлекался компьютерами, и его стали дразнить, называя Стивом Джобсом, и в итоге Джобс сократился до Джо. И все, кроме учителей, звали его именно так. Джо, разумеется, учился на программиста, и он был талантливым, но несколько ленивым учеником. Казуя был уверен, что если бы Джо прилагал чуть больше усилий, то у него были сплошные «А». Джо же говорил, что это скучно, и тратил огромное количество времени на компьютерные игры. Казуя не старался его переубедить, вместо этого на первый же день рождения Джо он подарил ему самые навороченные наушники для компьютера, которые только смог найти. Джо был в восторге. Казуя тоже был доволен: у них была превосходная звукоизоляция.
Джо заметил, что он вернулся, и оторвался от компьютера. Казуя с лёгким удивлением отметил, что на экране не игра, а окно с кодом.
– Завтра уезжаешь? – спросил Джо.
– Ага, – отозвался Казуя, расшнуровывая ботинки.
– И я, – растягивая гласные, протянул Джо. – Так что давай, иди сюда за своим подарком.
Улыбаясь, Казуя прошёл внутрь комнаты. Джо протягивал ему конверт, разрисованный ручкой. Наверняка что-нибудь космическое. Джо любил от нечего делать рисовать всякую ерунду. Надо признать, у него неплохо получалось. Казуя аккуратно поставил пакет с подарками рядом со своим столом и, задаваясь вопросом, что бы это могло быть, взял конверт. Внутри оказался сертификат на пять пробных занятий курса японского языка. Казуя в недоумении уставился на бумажку в своей руке. Джо хихикнул:
– Ну, признай, давно пора? Не понравится, бросишь, я не обижусь.
«А почему бы и нет?» – подумал Казуя.
– Окей, – улыбнувшись, сказал он вслух.
Сам он подарил Джо сумку для ноутбука (он давно жаловался, что ему нужна новая). Джо тут же принялся внимательно её изучать, одобрительно кивая, и в итоге вынес вердикт:
– Блеск! То, что нужно. Стильная! И где ты такое находишь?
– Секрет фирмы, – довольно ответил Казуя.
Джо только покачал головой, продолжая рассматривать свой подарок.
Наступил новый 2007 год. Каникулы Казуя провёл дома, с родителями и младшим братом. Начался второй семестр, новые предметы и новое расписание. Казуя любил это время, любил заново придумывать себе чёткий распорядок на неделю, которому он будет потом следовать. Если ходить на курсы японского, то у него будут заняты вечера среды и пятницы. Не очень сбалансированно, Казуе это не нравилось, но не отказываться же от занятий только по этой причине. Значит, на то, чтобы готовить себе еду, в среду (как было раньше) времени хватать не будет, надо передвинуть... На четверг? Да, в самый раз. А с воскресенья на понедельник. Выходные тогда останутся свободными, и это даже хорошо: слишком часто на них выпадали какие-нибудь непредвиденные планы.
На первом занятии японского их учитель попросил всех представиться и сказать, почему они решили учить японский. Их учителя звали Мияги, японец, блестяще говорящий по-английски. Казуя сразу приписал это занятиям в плюс. Учитель попросил обращаться к нему «Мияги-сенсей», чтобы, как он сказал, создавать правильную атмосферу. Кроме того, в конце рассказа о себе, он попросил добавить японскую фразу, которую японцы традиционно говорят при представлении. Казуя сочёл это несколько странным, но сама фраза была красивой. Кажется, он начинал чувствовать эту самую атмосферу, а вместе с ней и душевный подъём; тот, который ощущаешь, когда прикасаешься к чему-то большому и неизвестному, тому, что тебе только предстоит открыть.
Человек в группе было девять, из них примерно одного с Казуей возраста только две девушки. Большинство старших учили японский, поскольку им это нужно по работе, только один, Тим, тридцати пяти лет, оказался поваром в суши-ресторане, и хотел выучить язык именно поэтому: тех японских терминов, что он использовал, ему стало не хватать. Когда очередь представляться дошла до Казуи, он сказал:
– Меня зовут Казуя Каменаши, мне двадцать лет. Мой отец японец, поэтому у меня японское имя, но японский я не знаю. Если честно, самому мне не приходило в голову выучить его, идею предложил мой друг. Я ещё не до конца уверен, что продолжу ходить на курсы, но пока что мне нравится. – Он сделал небольшую паузу, вспоминая, и медленно, но отчётливо произнёс: – Yoroshiku onegaishimasu.
Как и всем до него, группа захлопала, после чего учитель ответил ему:
– Крайне необычная история, Каменаши-сан. И если бы Вы родились в Японии, то Вы представились как Каменаши Казуя, поскольку в японском имени первой идёт фамилия, – Казуя заметил, как многие закивали, и ему стало немного не по себе оттого, что он не знает даже таких простых вещей. – Надеюсь, что Вы не останетесь разочарованы и продолжите занятия в моей группе.
Казуя серьёзно кивнул.
С особенным интересом он слушал истории девушек своего возраста – ведь скорее всего именно с ними он потом начнёт общаться. Китаянка Мей, двадцать лет, учится на отделении мюзиклов в AMDA, японский учит потому, что увлекается японской музыкой. Американка Эмили, девятнадцать лет, поспорила со своим парнем-японцем, что сможет выучить язык. Обе очень жизнерадостные и энергичные; Эмили даже подмигнула Казуе, когда он улыбнулся, услышав, почему она записалась на курсы.
Их учили японской азбуке – хирагане. Учитель Мияги выдал им прописи и стал подробно объяснять нюансы начертания каждого знака. Поначалу записывать слова слогами было очень непривычно, но постепенно Казуя привык. На перерыве он остался сидеть на своём месте и наблюдал, как Мей и Эмили заговорили дург с другом и мгновенно нашли общий язык. Выяснилось, что в мюзиклах Мей больше всего любит танцы, а Эмили учится на архитектора. А потом вдруг Эмили повернулась к нему и сказала: «Казуя, чего сидишь один? Давай к нам!» Он пожал плечами и повиновался. Остаток перерыва пролетел незаметно.
К концу занятия Казуя смог по памяти записать своё имя. Учитель попросил их к следующему занятию выучить хорошенько азбуку и те слова, которые они записывали на уроке. Ничего себе задачка, учитывая, что следующий урок послезавтра!
– Нифига себе закорючки, – восхищённо выдал Джо, подсмотрев, чем занят Казуя.
– Красивые, – отрезал тот. – Подиктуешь?
На следующее занятие Казуя с Эмили пришли рано, и, поприветствовав друг друга, стали активно обсуждать хирагану.
– Ужас! В мою голову столько за раз не влезает! Я постоянно что-нибудь путаю, – жаловалась Эмили.
– Да, у меня то же самое, – кивал Казуя. – Хотя мне нравится эта скорость. Я надеюсь доучить потом на неделе.
Когда пришла Мей, и они спросили у неё, как дела, она ответила, что знала хирагану до этого. Казуя с Эмили только застонали.
В конце второго занятия, изучения другой азбуки, катаканы, и первого разбора грамматики, Казуя понял, что ему совершенно определённо это нравится. После занятия он сообщил девушкам, что окончательно решил ходить на курсы, и они обе показали ему большой палец.
– Джо молодец? – довольно спросил Джо, когда Казуя сказал ему это вечером.
– Джо молодец! – широко улыбаясь, подтвердил Казуя.
Они стукнулись кулаками и занялись каждый своим.
На следующей неделе Казуе предстояла первая встреча со своим научным руководителем: с этого семестра ему предстояло писать работу. Руководитель явно не отличался пунктуальностью, Казуя ждал в аудитории уже пятнадцать минут. И вот наконец он появился, улыбающийся до ушей рыжий молодой человек, которому навскидку немного не доставало до тридцати.
– Привет! Извини, заплутал немного. Меня зовут Фредерик, но лучше просто Фред, – он протянул руку и Казуя пожал её.
– Казуя Каменаши. Никак не сокращается, – он слегка улыбнулся, показывая, что шутит.
– Почему? Сокращается до Каме. Тебя можно звать Каме?
Казуя моргнул.
– Можно, конечно, если Вы так хотите...
– Отлично! – Фред хлопнул в ладоши. – Теперь поговорим о твоей будущей работе, – он подмигнул ему.
На третьем занятии по японскому они начали проходить иероглифы, и на перерыве Казуя спросил у учителя, как пишется его имя. Мей и Эмили тоже подошли посмотреть. Ощущение было странное – Казуя просто ничего не почувствовал. Эти знаки на доске, они не вызывали никаких особенных эмоций, как будто и не относились к нему вовсе. Потом он подумал про отца, про то, что для него эти иероглифы значат очень многое, и посмотрел на доску новыми глазами. Учитель тем временем закончил подписывать чтения, и тогда Казуя спросил, что значит каждый иероглиф.
– Красивое имя, – сказала ему Эмили.
– Спасибо родителям, – усмехнулся Казуя. – А меня вчера назвали черепахой, оказывается.
– Почему? – со смехом спросила Мей.
Казуя вкратце рассказал им о своём знакомстве с Фредом, после чего Мей и Эмили переглянулись и, хихикая, хором сказали: «Каме!». Казуя наигранно закатил глаза и, пытаясь отвлечь их, попросил Мей написать своё имя. Оно оказалось короче и проще.
– «Жёлтый» и «красивый», – пояснила Мей, показывая на иероглифы. – Хотя в Китае фамилии уделяется мало внимания. Так что просто «красивый», - она мило улыбнулась.
Как раз в этот момент перерыв закончился, и Казуя решил, что про шутку теперь забудут, но не тут-то было.
– Каме! Черепашка Каме! – позвала его Эмили в конце занятия, не вставая с места. Они с Мей сидели рядом, а Казуя чуть сбоку и сзади. Он собрал свои вещи и подошёл к ним.
– Что? – спросил он, игнорируя обращение.
– Пошли с нами есть сябу-сябу в воскресенье? – спросила его Эмили.
– Это японская еда, – пояснила Мей, предвидя последующий вопрос. – В Малом Токио есть ресторан.
– Я там не была, но мне интересно, – с энтузиазмом подхватила Эмили. – Пошли?
– Кстати, ты не против того, чтобы мы называли тебя Каме? – спохватилась Мей.
– Каме можно, – сдался Казуя. – Только черепашкой не надо, окей?
– Прости, – улыбнулась Эмили.
– Ну, пойдём? – вернула обсуждение к началу Мей.
– Пошли, – легко согласился Казуя.
Как оно обычно и бывает, кличка приклеилась к нему с потрясающей быстротой, непостижимым образом просочившись во все круги общения. В итоге все стали называть Казую Каме. Джо сказал, что он прошёл боевое крещение, и что давно пора. Без клички скучно. Каме с удивлением понял, что в глубине души он с ним согласен.
В Малом Токио, японском районе Лос-Анджелеса, Каме не бывал: повода не было. Оказалось, это своего рода крошечный мирок внутри огромного мегаполиса. И повсюду иероглифы, которых он пока что не знает, вещи непонятного назначения, магазины со сладостями, которых он до этого не видел. Куча нового и неизведанного.
– Нравится? – с улыбкой спросила Мей.
И Каме, и Эмили, кивнули, завороженно глядя вокруг.
– Интересно, почему Джун не додумался меня сюда сводить. Глупый, – сказала Эмили.
Они немножко побродили по кварталу, заглядывая в разные магазинчики. Каме из любопытства купил себе кулинарную книгу, а Эмили не устояла перед кошельком Hello Kitty. Потом они пошли в ресторан сябу-сябу, и это было что-то, что Каме никак себе не представлял. Повара, кассиры, и официанты – всё в одном, работали в пространстве, замкнутом кривым дугообразным прилавком. За прилавком сидели посетители, перед ними стояли чаны с кипящей водой и две тарелки, одна с кусочками сырого тонко нарезанного мяса, вторая – с зеленью и листьями салата. Всё небольшое помещение было наполнено аппетитным ароматом, и Каме сразу же захотелось попробовать это удивительное блюдо. Они прошли немного вглубь и сели за прилавок; перед ними тотчас же поставили на небольшую электрическую плиту по чану с водой и положили палочки. Каме с любопытством рассматривал соусы в маленьких плошках перед ними, когда им принесли по стакану с холодной питьевой водой. Тут Каме посмотрел на Эмили и Мей, которые уже разломили свои палочки, и понял, что не знает толком, как ими пользоваться.
– Ну ты даёшь, – искренне удивилась Эмили. – Даже я умею!
Они вдвоём принялись инструктировать его. «Сперва разломай их... Ничего, что криво. Теперь возьми их вот так. Нет, большим пальцем зажимаешь сразу обе. Да, так! Попробуй ими пошевелить.»
– Всё-таки это у тебя в крови, – засмеялась Эмили. Каме ещё раз сомкнул концы палочек; оказалось, это совсем не сложно.
Пока они разбирались с этим, перед ними уже поставили тарелки с мясом и зеленью, хотя при ближайшем рассмотрении оказалось, что там ещё есть странного вида лапша и что-то совсем непонятное белого цвета. И морковка. А ещё им принесли плошки с рисом.
– Секундочку! – сказала Мей, доставая фотоаппарат. – Скажите «сыыыыр»! Окей. Можно есть!
Каме и Эмили понаблюдали за тем, как Мей ловко подцепила палочками пару кусочков мяса и отправила их в кипящую воду, и последовали её примеру. Вслед за мясом они проделали то же самое и с остальными ингредиентами. Через пару минут мясо уже было готово, и, продолжая копировать Мей, Каме достал кусочек из кипящей воды и подержал его, давая стечь лишнему.
– Осторожно, горячо, – улыбнулась Мей, уже вовсю уплетая угощение. – И мясо обязательно есть с рисом! Просто так не ешьте.
Каме послушно слегка подул на кусок и осторожно положил его в рот, после чего немедленно отщипнул себе риса (к его удивлению, он не рассыпался, а остался цельным комком, который легко взять палочками) и отправил его вслед за мясом. Вкус получился потрясающий. От удивления Каме сперва невольно распахнул глаза – он представлял его совсем не таким – и тотчас же зажмурился от удовольствия, не сдержав довольное «мммм». Эмили тоже одобрительно цокнула языком. Мей наблюдала за ними с любопытством и, хотя по их реакции всё было понятно, уточнила:
– Нравится?
Эмили и Каме активно закивали, улыбаясь. Каме с энтузиазмом побросал в котелок ещё кучу сырых продуктов и выхватил себе лапшу.
– Ой! – вдруг воскликнула Мей, к чему-то прислушиваясь.
– Что? – спросила Эмили.
– Да, точно! Это новая песня Кристал Кей, – ответила Мей. – Kitto eien ni. Она мне нравится!
Они все притихли, слушая. За разговорами других посетителей песню было не очень хорошо слышно, но достаточно, чтобы разобрать медленную красивую мелодию. Каме понравилось.
В тот же вечер Каме скачал ту песню. Конечно, он практически не понимал текст, но японский стал звучать для него ещё красивее. И ему нравилось, как органично в японские слова вписывались короткие английские фразы. Прослушав песню несколько раз, он скачал дискографию.
Время летело быстро. Каме стал пробовать готовить по рецептам из своей новой кулинарной книги, сходил с Мей и Эмили в суши-ресторан (ему очень понравилось), взял в библиотеке книгу о японской культуре, в общем, с головой погрузился в свой новый интерес. Ему хотелось хорошенько поговорить обо всём этом с отцом, когда выдастся возможность. Тем временем близился день рождения Каме, его совершеннолетие. Коджи позвонил ему и спросил, как он его проведёт. Каме ответил, что это пятница, и у него всё равно вечером занятия по японскому. Коджи сказал, что это никуда не годится. «Можешь идти на свой японский, но потом мы пойдём в клуб, будем обмывать твоё совершеннолетие!» Каме попробовал сопротивляться, но куда там. Аргумент брата, что в субботу всё равно нет занятий, оказался непробиваемым.
Клуб оказался маленьким, не слишком людным и не слишком шумным. На небольшой сцене вживую выступала группа, кто-то танцевал на танцполе, кто-то сидел за барной стойкой, кто-то за столиками вокруг. Атмосфера была приятной, и Каме тут нравилось.
– Что, не доверял мне? – подколол Коджи.
– Немного опасался, – признался Каме.
Коджи только улыбнулся.
Они сели за барную стойку. Каме долго изучал меню, пока Коджи не махнул рукой и не заказал за него. Каме не возражал.
– Давай. С Днём рождения! – они стукнулись кружками с пивом.
– С друзьями-то праздновать будешь? – подозрительно спросил Коджи.
– Да, конечно. Завтра, – ответил Каме.
– Ммм, – протянул Коджи, отпивая пива. – Хорошо.
Они посидели немного, наблюдая за группой и слушая музыку, после чего Коджи потащил Каме танцевать. Но на сей раз ему удалось настоять на своём: танцевать ему не хотелось, ему нравилось просто сидеть и спокойно наблюдать за происходящим. Коджи пожал плечами и сказал, что он скучный, и ушёл один.
– Хей, – позвали Каме справа через несколько минут.
Он повернул голову к подсевшему к нему парню. Пока Каме оценивал, что он от него хочет, тот неожиданно спросил у него по-японски:
– Ты не японец?
Знаний Каме было достаточно, чтобы понять вопрос, но он был абсолютно уверен, что не сможет поддержать даже простейший разговор.
– Нет, – ответил он по-английски.
– Жаль, – его собеседник тоже перешёл на английский. – Меня зовут Джин.
– Казуя, – представился Каме.
Джин скептически поднял бровь. Каме засмеялся. Давненько ему не приходилось это объяснять.
– Мой отец – японец, и он настоял на том, чтобы дать мне японское имя. Но я с самого детства живу в Америке. Так что я американец, а не японец.
Судя по несколько озадаченному выражению лица Джина, он не до конца понял сказанное. Каме подумал, что, может, это от недостаточного знания английского, вздохнул и, чувствуя себя идиотом, неуверенно сказал по-японски:
– Папа японец. Поэтому моё имя на японском. Я с детства живу в Америке.
– А, – понимающе улыбнулся Джин, а потом засмеялся: – Теперь я тебе верю.
– Я учусь, – буркнул Каме.
– Сколько? – с любопытством спросил Джин.
– Полтора месяца, – повёл плечом Каме.
– Вау! – восторженно выдохнул Джин.
Каме вопросительно посмотрел на него. Ему казалось, что тот издевается над ним, но весь вид Джина показывал, что он действительно восхищён.
– Что? – спросил Каме.
– Ты крутой! – выдал Джин.
Каме фыркнул, но не смог сдержать улыбки.
Они разговорились. Джин сказал, что приехал в Америку учить язык. Каме рассказал, как вышло, что он начал учить японский. Джин не всегда его хорошо понимал, и тогда Каме старался объяснить как-нибудь по-другому, и почему-то ему это нравилось. Своего рода азартная игра, в которой цель – донести смысл своих слов до собеседника. Джин периодически ошибался; Каме сперва поправлял его, а потом перестал, потому что так у них разговора не выходило. Тем более, ошибки были забавны. Как-то между делом они обменялись номерами телефонов. Джин пожаловался, что скучает по Японии, и что не знает толком, когда сможет вернуться. Каме нашёл это несколько странным и подумал, что, возможно, он снова ошибся, но уточнять не стал.
Через некоторое время к ним вернулся Коджи. Они с Джином обменялись приветствиями, и Коджи сказал Каме:
– Прости, что приходится так тебя бросать, но сейчас звонила Эрика и просила не задерживаться совсем допоздна. Так что я пойду. Но ты как хочешь, тем более, у тебя новый знакомый, – он снова посмотрел на Джина.
Каме тоже посмотрел на него: тот приподнял в ожидании брови и отпил свою «Кровавую Мэри». Потом Каме подумал про то, что ему ещё завтра весь день веселиться, и что на сегодня уже хватит.
– Я пойду с тобой, – решил он.
Джин пожал плечами и протянул ему руку:
– Приятно было познакомиться. Спасибо за компанию.
– И тебе, – улыбнулся Каме.
За субботу Каме благополучно забыл о своём случайном знакомом, но в воскресенье Джин напомнил о себе, позвонив ему по мобильному.
– Привет, – хрипло раздалось в трубке.
– Привет, – удивлённо ответил Каме.
– Слушай, это немного тупо... Нет, это совершенно точно тупо, – поправился Джин. – Но ты не мог бы мне помочь с домашним заданием по английскому? – спросил он жалобно.
Каме на секунду опешил от такой просьбы, но через секунду взял себя в руки и невозмутимо спросил:
– Что, прямо сейчас?
– Нет, – из трубки раздался смешок. – Приходи ко мне завтра?
Каме немного поразмышлял над этим. Ему всегда нравилось объяснять что-то другим (до тех пор, пока это не пересекало разумные границы). «Тебе завтра надо готовить», – заботливо подсказал голосок изнутри. «Вечером успею», – ответил ему Каме.
– Окей, – согласился Каме. – Куда и во сколько?
На следующий день он приехал в условленное место, как они и договорились. За дверью его встретил совершенно очевидно заспанный Джин. Каме приподнял бровь и выразительно посмотрел на часы.
– Ты вчера во сколько спать лёг? – с подозрением спросил он.
– Часов в пять утра? Или шесть? – зевая, честно ответил Джин.
– А занятия? – продолжил допрос Каме.
– Отменили, – пожал плечами Джин.
Каме ему не поверил, но промолчал.
– Проходи, – пригласил его Джин, когда Каме снял пальто и разулся. – У меня тут небольшой бардак, надеюсь, ты не против...
– А я думал, что японцы обычных знакомых в свой дом просто так не пускают, – протянул Каме, оглядываясь вокруг.
– Японцы разные бывают, – фыркнул Джин. – К тому же, ты мне нравишься.
– Ну ладно, – смутился Каме.
«Небольшой бардак» – это было мягко сказано. Каме в ужасе уставился на раковину и стол, заставленные грязной посудой, поворотил нос и приступил к решительным действиям. В первую очередь он распахнул окно, впуская в комнату свежий воздух, потом засучил рукава и направился к раковине.
– Воу, воу, воу! – воскликнул Джин. – Подожди! Не надо! Я же не за этим тебя звал... – он осёкся, встретив строгий взгляд Каме.
– Извини, я на это просто смотреть не могу, – он снова повернулся к раковине, а потом внезапно спросил: – Ой, а у тебя резинки для волос нет?
Джин подозрительно посмотрел на него, но кивнул и удалился в другую комнату, возвращаясь с резинкой с большой блестящей бабочкой.
– Вот. Девушка одна забыла... Пойдёт?
– Ага, – кивнул Каме, взял у него резинку и ловко завязал волосы хвостом на затылке.
– Она хорошо на тебе смотрится, – хихикнул Джин.
Каме укоризненно посмотрел на него, но не обиделся.
Когда посуда была перемыта, а стол очищен, они, наконец, засели за английский. Оказалось, у Джина были проблемы с условными предложениями.
– Ну да, в японском же нет этой разницы, – улыбнулся Каме.
– Угу, – жалобно промычал Джин, а потом встрепенулся: – Вы что, уже это прошли?
– Нет, если честно. Я сам выучил, вперёд, – ответил Каме.
Джин выдержал паузу, смотря на него с удивлением, смешанным с восхищением, а потом выдохнул:
– Крууууто, – и вдруг попросил: – Слушай, а покажешь потом, как вы учите японский? Звучит интересно.
Каме идея понравилась. К тому же, подумал он, у Джина можно поспрашивать кучу всяких вещей. Времени на переменах на общение с учителем вечно не хватало.
– Покажу, – согласился Каме.
Они просидели над грамматикой до самого вечера. Джин очень старался понять, и Каме это ценил, поэтому ему вдвойне хотелось, чтобы Джин наконец разобрался с темой. В итоге они всё-таки добились успеха, и каждый был этим очень доволен. Каме ничуть не жалел о потраченном времени, более того, он напрочь забыл о том, что ему ещё что-то надо было делать. Напомнил ему Джо, спросив у него, когда он вернулся:
– Ты где был?
– С другом тусовался, – пожал плечами Каме.
– Сегодня понедельник, – сказал Джо.
– Ага, – подтвердил Каме, уже поняв, к чему он клонит.
– Ты по понедельникам готовишь, – с ноткой недоумения закончил свою мысль Джо.
– Закажу на вынос, – пожал плечами Каме. – Ты ведь только так и делаешь.
Джо подозрительно посмотрел на него, но больше ничего не сказал и отвернулся обратно к экрану. Каме задумался. Завтра он обещал Джину сходить с ним в кино: так тот хотел отблагодарить его за помощь. А в четверг, видимо, он снова придёт к Джину домой, показывать свои задания по японскому. Всё это здорово, но готовка в эти планы не вписывалась совершенно. Ну и ладно, подумал Каме.
Джин предложил пойти на «Призрачного гонщика», говоря, что фильм должен быть «пыщ-пыщ!», и при этом активно жестикулируя. Каме рассмеялся и сказал, что ему, в общем-то, всё равно. Фильм был зрелищным, но бессюжетным, как и многие голливудские фильмы. Однако Каме должен был признать, что реакции и комментарии Джина делали просмотр намного веселее. Он постоянно выдавал свои «воу» и «круто», вызывая у Каме смешки. Периодически Каме поглядывал на Джина: его восторженное выражение лица само по себе забавляло его.
– Я хочу есть, – заявил Джин после сеанса. – Давай ты, как местный житель, покажешь мне, где тут есть хорошие места.
– Ммм, – смутился Каме, – но я не очень разбираюсь в японских ресторанах.
– Кто сказал, что я хочу в японский ресторан? – искренне удивился Джин. – Я пасту люблю, например.
– О, а вот это без проблем! – просиял Каме.
Он отвёл их в неплохой итальянский ресторан неподалёку, в который заходил иногда по настроению.
– Ты не ешь помидоры? – удивлённо спросил Джин, наблюдая за тем, как Каме аккуратно складывает их у края тарелки.
– Скорее не очень люблю, – пояснил Каме.
– Тогда отдай мне, – предложил Джин.
Каме последовал его просьбе.
– Японский ресторан – это хорошо... – внезапно вернулся Джин к старой теме. – Но я бы лучше домашнюю еду поел. Понимаешь? Моя мама вот. Она круто готовит.
– Скучаешь? – спросил Каме.
Джин молча кивнул. Каме подумал, что, наверное, в первый раз видит его с таким серьёзным выражением лица, и ему сразу же захотелось как-нибудь разрядить атмосферу.
– Хочешь, я тебе что-нибудь приготовлю? – предложил он.
– А ты можешь? – удивился Джин.
– Ага, – улыбнулся Каме.
– Вау, я думал, американцы не готовят, только в ресторанах вечно едят.
– Американцы разные бывают, – подколол Каме.
Джин улыбнулся, показывая, что понял.
Джин попросил его приготовить карри, и Каме твёрдо вознамерился сделать его на высоте. Пусть даже ему и не переплюнуть маму Джина. Вернувшись в тот вечер в общежитие, он пролистал свою книгу в поисках рецепта, и к своей радости нашёл искомое. Но от его занятия его оторвал Джо.
– Где ты сегодня был? – с любопытством спросил он.
– Ходил в кино, на «Призрачного гонщика», – рассеянно отозвался Каме.
– О! – оживился Джо. – И как тебе?
– Так себе, – пожал плечами Каме.
– Вот! И я так говорю! С комиксами просто рядом не стояло, ну что они за ерунду сняли... – завелся Джо.
– Джо, – мягко прервал его Каме. – Я не читал комиксы.
– А, – запнулся Джо. – Прости, запамятовал, – он ухмыльнулся.
– Ага, – сказал Каме и вернулся к изучению рецепта.
Всё упиралось в непосредственно карри, который должен быть не в виде порошка, как привык Каме, а в виде неких спрессованных пластин, и он плохо представлял, где их можно достать. Он решил на следующий день посоветоваться с Мей.
– В Малом Токио точно продаются, – сказала ему Мей. – Но если тебе туда ехать не хочется, я бы ещё попробовала посмотреть в Севен-Элевен, там могут быть.
– Спасибо, – поблагодарил её Каме.
– А ты правда этим увлёкся, – с восхищением сказала Мей.
– Ну... Что-то вроде, – отшутился Каме.
– Кстати, народ, – встряла Эмили. – Мы давно никуда не ходили, давайте соберёмся?
– Я пас, – сказал Каме. – В ближайшее время всё уже занято.
– Ну вот, – надулась Эмили.
– Извини, правда. Чуть попозже, окей? – примирительно сказал Каме.
– Ладно. Мей, а ты?
– Я свободна, как ветер, – улыбнулась та.
Каме краем уха слушал, как они обсуждают, куда пойти, и думал, как он сейчас заскочит в Севен-Элевен – у них как раз есть один недалеко от общежития, а работают они круглосуточно – найдёт там карри, пойдёт его готовить...
Всё пошло так, как он планировал: в Севен-Элевен в самом деле оказались заветные упаковки с карри. Прийдя в общежитие, Каме начал приготовления.
– С ума сошёл? – сказал ему Джо. – Ты на часы смотрел вообще?
– Я быстро, – заверил его Каме.
Но быстро у него не получилось. При ближайшем рассмотрении оказалось, что на приготовление карри уходит окола полутора часов, а потом ведь ещё всю эту массу надо остудить! Зато у него получилось в точности так, как описано в книге. Каме попробовал коричневую субстанцию и остался доволен собой. Завтра он придёт к Джину во всеоружии.
На следующий день на утренних занятиях Каме соображал не очень хорошо – что-то, что случалось с ним крайне редко. Впрочем, после прошедшей ночи это было неудивительно. Даже Джо лёг спать раньше него. Дополнительная проблема пришла с той стороны, с которой Каме её не ожидал: от его научного руководителя.
– Такое дело, Каме, – начал Фред. – Я в субботу устраиваю вечеринку, и очень хотел бы, чтобы ты тоже пришёл.
– Ну... Хорошо, – осторожно начал Каме. – Но что за вечеринка?
– Хорошо, что ты спросил! – засиял Фред. – Тематическая! По Гарри Поттеру. Я большой фанат, знаешь.
Каме был не в восторге от идеи, но не отказываться же теперь. И портить отношения ему совершенно не хотелось. Так что он согласился.
– Приходи с другом! – напоследок завещал ему Фред.
«За что», – подумал Каме.
Хорошенько поразмыслив над этим, он пришёл к выводу, что единственный, кого он может попробовать позвать, и кто не засмеёт его, – это Джин. Ну что ж, ещё одно дело на сегодня.
На сей раз у Джина всё было прибрано. Каме удовлетворённо кивнул и направился на кухню.
– Тебе как-нибудь помочь? – неуверенно спросил Джин.
– Нет, не надо, – отказался Каме. – А, у тебя рис есть?
– Точно, – хлопнул себя по лбу Джин.
Но он со своей задачей разобрался куда быстрее Каме: ему ведь нужно было всего лишь загрузить его в рисоварку.
– А у меня её нет, – с завистью сказал Каме.
– Ого, – удивился Джин. – Так купи, полезная вещь!
– Ну да, не знаю, почему мне это в голову не приходило, – согласился Каме.
Он вручил Джину свой учебник и тетрадку по японскому, чтобы тот изучал их, пока Каме готовит.
– У тебя такой забавный почерк, – прокомментировал Джин.
– А у вас, японцев, такой неразборчивый! – пожаловался Каме. – Я иногда с огромным трудом понимаю пометки учителя.
– Писать надо быстро потому что. Ни у кого нет времени выводить так буковки, – поучил его Джин.
Каме вздохнул, и Джин засмеялся.
Наконец-то карри было готово. Каме поставил тарелку перед Джином, и он смешно повёл носом, вдыхая аромат.
– Оооо, я так по нему скучал, – счастливо протянул он и отправил в рот первую ложку.
В следующий миг Джин активно замахал руками, посмотрел на Каме широко раскрытыми глазами и крикнул по-японски: «Вкуснотища!». Каме хихикнул, и Джин поправился, восторженно тараторя по-английски:
– Круто! Казуя, это так круто! Спасибо!
От этих слов у Каме резко потеплело в груди. Он улыбнулся, говоря:
– Я очень рад.
– Ты тоже ешь! – замахал на него руками Джин, и Каме подчинился.
– Слушай, тут намечается довольно странная вечеринка... – осторожно начал Каме, когда они поели. – Ты со мной не пойдёшь?
– А тема? – спросил Джин.
– Гарри Поттер, – упавшим голосом ответил Каме.
К его неожиданности, у Джина загорелись глаза:
– Пойду, конечно!
– Правда? – воспрянул Каме. – Здорово!
С Джином, по крайней мере, ему будет не скучно.
– Весна пришла, – многозначительно заметил тем вечером Джо.
Каме немного покраснел. В самом деле, было первое марта.
Каме отдавал себе отчёт в том, что Джин ему нравился. Он выделялся среди других, своими иногда нелепыми действиями, улыбками и заразительным смехом, размахиванием рук и неизменным словечком «круто». Иногда Каме отвлечённо думал, может ли у них что-то выйти, но не хотел загадывать или разбираться, выяснять отношения. Тем более, он не считал своё увлечение Джином чем-то серьёзным. Пока что его всё устраивало.
Первое, что встретило их за дверью в субботу – Фред в робе и с палочкой, направивший её на Каме и крикнувший:
– Экспеллиармус!
Каме, полностью облачённый в чёрное, поджав губы, произнёс:
– Жалкая попытка, мистер Уизли.
– Класс! Вылитый Снейп! – восторженно выпалил Фред, после чего обратился к Джину: – А ты кто?
Действительно, казалось, что Джин вовсе без костюма, но Каме знал, что обычно он одевается совсем не так, да и над причёской своей он поработал.
– Сириус Блэк, – процедил Каме. – И я его ненавижу, разумеется, – продолжил он, пристально смотря на Джина.
Он возвратил взгляд с полуулыбкой, от которой у Каме сердце пропустило один удар. Джин меж тем отвёл глаза и радостно возвестил:
– У меня есть палочка! – он показал её в качестве подтверждения.
– Ура! Каме, я так рад, что ты пришёл! Проходите, – провозгласил Фред.
– Каме? – в недоумении тихо спросил Джин, когда они прошли в прихожую.
– Меня зовут Каменаши Казуя. Все зовут Каме, – пояснил тот.
– Ой. Я не знал, – сказал Джин.
– Я тебе не говорил, – засмеялся Каме.
Они играли в странные игры, основанные на вселенной Гарри Поттера, и Каме думал, что абсолютно точно умер бы с тоски, если бы не Джин. Джину же было весело, он с азартом принимал участие во всём, чём мог, и Каме снова заразился его настроением, звонко смеясь вместе с ним. А потом они сели смотреть фильмы, и Джин периодически шептал какую-нибудь чепуху Каме на ухо, он даже не всегда разбирал, что, но это было не важно.
На обратном пути после небольшой внутренней дискуссии Каме всё-таки спросил у Джина максимально непринуждённым тоном:
– Куда в следующий раз пойдём?
– Хммм... –задумался Джин. – А ты поёшь? – спросил он.
– Не пробовал особенно, – честно признал Каме. – Подпеваю песням иногда... В школе ещё было дело, когда петь нужно было. А что?
– Я хочу петь, но в квартире не выходит: пробовал пару раз, пришли жаловаться, – объяснил Джин.
– Караоке? – предположил Каме.
– Пошли, а? Ну пожалуйста! – стал канючить Джин с жалобным выражением лица.
Сопротивляться было невозможно.
В караоке Каме был в первый раз. Джин, напротив, вёл себя настолько уверенно, что сомнений не оставалось: он тут завсегдатай. Внутри небольшой комнатки Каме стал с любопытством изучать толстый томик со списком песен. Джин игрался с пультом управления, вбивая в поиск названия.
– Ой, тут есть Кристал Кей! – воскликнул Каме.
– Ты её знаешь? – удивился Джин.
– Да, она мне нравится.
– Вау, – только и ответил Джин. – Споёшь?
– Я слов не знаю, – покачал головой Каме.
– Ну ладно, – сказал Джин и выбрал себе песню.
Это оказалась «Lose Yourself». Каме с сожалением подумал, что в музыкальных вкусах они не совпали, но с интересом наблюдал, как эмоционально читал Джин. Потом он вспомнил, что надо искать себе песню: время-то идёт. Он стал быстро пролистывать каталог, пробегаясь глазами по названиям – эти он не знает, эту знает плохо, эту не сможет спеть... И тут он наконец наткнулся на подходящую. Самому бы ему и в голову не пришло, что тут может быть что-то такое. Джин как раз закончил и показал Каме, что его очередь.
– Ух ты, Эрик Клэптон, – восхитился Джин, глядя на экран.
– Знаешь его? – настал черёд Каме удивляться.
– Ага, – кивнул Джин. – Мне нравится у него пара песен. Спою одну, хочешь?
– Давай! – поддержал идею Каме.
Он нажал на кнопку, и комнату заполнили переливы гитары. Вступление у песни было долгим, и Каме решил пояснить:
– Вообще мне больше нравится творчество Стива Уинвуда. Они пели эту песню дуэтом, и я её очень люблю.
– Его не знаю, – виновато улыбнулся Джин.
Каме был собой не очень доволен. Конечно, никто не ожидал от него исполнения на уровне профессионала, но он слишком сильно фальшивил в некоторых местах. Джин словно прочитал его мысли:
– Не расстраивайся, это просто практика нужна.
Он набрал номер, и на экране высветилось «Eric Clapton – Change the world». Каме кивнул: конечно, он её знал. А потом Джин начал петь, и у Каме мурашки побежали по коже. Он понятия не имел, что у Джина такой потрясающий голос. Сильный и красивый, с переливающимися нотками и небольшой хрипотцой. Когда начался припев, Джин отвернулся от экрана и стал петь лицом к Каме, показывая, что он знает слова наизусть.
В тот момент Каме подумал, что влюбился.
– Я не знал, что у тебя такой необыкновенный голос, – восхищённо сказал Каме, когда песня закончилась.
Джин ухмыльнулся.
– Я тебе этого не говорил... Но вообще я певец. Суперзвезда, – он ухмыльнулся ещё шире.
– Да ладно, – не поверил Каме. – Что ты тогда делаешь здесь, в Америке, в караоке со мной?
– Ну... – замялся Джин. – Были там свои обстоятельства. Хочешь, я тебе своё выступление какое-нибудь покажу?
– Хочу! – активно закивал Каме.
– Окей, тогда в следующий раз, когда придёшь. Ты себе выбрал песню?
– Ой, нет, – всполошился Каме.
– Ладно, тогда у меня есть идея, – подмигнул ему Джин.
Каме посмотрел на название песни и засмеялся. Celine Dion, My heart will go on. Ну конечно, лучше выбирать какие-нибудь известные песни и петь их вместе.
– Ну, что? – спросил Джин.
– Давай, – всё ещё смеясь, ответил Каме.
Они знатно повеселились: иногда они пели всерьёз, а иногда специально надрывно завывали. Дальше они старались выбирать те песни, которые знали оба. Каме жутко понравилось, пусть он и не мог сравниться с Джином в пении, но он получил огромное удовольствие.
Они договорились, что Каме придёт к Джину на выходных: он начинал беспокоиться о том, что практически перестал заниматься. Подтверждением стала его первая «В». Когда Джо увидел её, он пожал Каме руку и с убийственно серьёзным выражением лица сказал: «Поздравляю». И Каме понял, что он имеет в виду. Конечно, не стоит зашиваться в учёбе, конечно, стоит ещё и развлекаться иногда. Но нужен баланс, поэтому сейчас Каме стоило немного поработать.
Время до субботы растянулось. Каме не думал, что без Джина оно будет идти так медленно. Вроде бы всё то же самое, те же занятия в университете, те же друзья и знакомые, но как будто чего-то не хватает (и Каме понимал, чего). «У тебя зависимость», – повторял он себе.
В субботу они устроились не на кухне, как обычно, а в спальне. Кровать у Джина была широкая и мягкая, они сели на ней рядом, сложив ноги, и Джин поставил перед ними ноутбук с открытой вкладкой Youtube. Каме подумал, что для этого незачем было специально идти к Джину в гости, но сразу же подавил эту мысль другой – «можно подумать, ты не рад».
– Смотри, – сказал ему Джин. – Это моё выступление год назад.
Он включил видео. Заиграла музыка, и на экране в самом деле появился Джин. Он надел шляпу, так, что глаз было не видно, и когда показывали крупный план, взгляд невольно падал на губы. Смотреть на губы было опасно. Каме захотелось сглотнуть. Он смотрел на выступление, как в трансе: видеть Джина на сцене, когда он сидит тут, рядом с ним, было по крайней мере странным. А потом показали зал, и Каме выдохнул от удивления: он был огромным. Шок от действительности, о которой он не мог и догадываться, смешивался с тем, как вспыхивал Каме, слыша ту или иную строчку, или видя то или иное движение Джина. Положение ещё усугубляло то, что Джин явно внимательно следил за его реакцией. Каме был уверен, что покраснел так, что это было видно. Джин на экране ухмыльнулся, и Каме неосознанно задержал дыхание. Потом он выдохнул, максимально незаметно. Он хотел, чтобы эта пытка закончилась наконец, но вместе с тем не мог отвести глаз. В последний момент, когда вышедшая на сцену девушка вдруг оказалась переодетым парнем, Каме даже не удивился: не мог уже.
– Ну как? – довольно спросил справа Джин.
Каме посмотрел на него, пытаясь отойти от той бури эмоций, что кипела внутри. Как будто по инерции его взгляд опустился к губам Джина; Каме моргнул, помотал головой и отвел глаза.
– Я в шоке, – честно сказал он. Немного помолчал и добавил: – Может быть, лучше бы я вообще этого не видел.
– Почему? – обеспокоенно спросил Джин.
Каме собрался с мыслями и снова посмотрел на него. Ему вдруг стало казаться, что Джин слишком близко.
– Теперь такое ощущение, что я совсем тебя не знаю.
– Почему? – снова спросил Джин. – Это всё тот же я.
– Но ты выступаешь перед такой толпой... – начал Каме, но Джин его перебил:
– А сейчас я сижу с тобой на этой кровати.
– Это странно, – просто сказал Каме.
Они посидели немного в тишине, а потом Джин придвинулся поближе к нему и сказал:
– Знаешь, мне важно, чтобы ты не воспринимал меня, как звезду.
Каме снова посмотрел на него, сердце колотилось так, что было больно. Он ещё раз спросил себя, что именно он сейчас чувствует. Эмоции смешались, и обрывки мыслей метались в голове, как сумасшедшие, с отчаянной: «Думай рационально!», пульсировавшей посреди этого хаоса. Он глубоко вздохнул и сказал:
– Нет, вообще, извини. Проблема не в этом.
– А в чём проблема? – спросил Джин, слегка наклонив голову.
Каме смотрел на Джина и в мозгу рассматривал возможные варианты. Уйти? По-идиотски, и как он будет потом объясняться? Замять это всё? Как? Сказать правду?..
– Казуя, – сказал Джин, смотря ему в глаза, и Каме моргнул и оторвался от своих размышлений.
Тогда Джин ухмыльнулся и притянул его к себе, заставляя вздрогнуть от неожиданности.
– Это не проблема, – промурлыкал он ему на ухо.
Каме резко отстранился и посмотрел на него: в глазах Джина теперь плясали озорные огоньки. Каме почувствовал, как ему резко полегчало на душе.
– Круто, – выдохнул он и засмеялся.
Они встречались так часто, как могли. Каме отодвинул учёбу на второй план, занимаясь глубокими вечерами, или не занимаясь вовсе. Результаты его, разумеется, упали, но он даже и не думал расстраиваться. На японском Эмили снова сделала попытку вытащить Каме погулять, и не успел он отказаться, как Мей шикнула на неё:
– Да у него же кто-то появился, неужели ты не видишь?
– Что, правда? – с большими глазами спросила Эмили у Каме.
– Правда, – честно ответил Каме с улыбкой.
– Вухху! Молодец, – она показала ему большой палец.
Однажды Джин предложил Каме съездить на пляж.
– Холодно же ещё, – недоумённо сказал Каме. – Не искупаться.
– Ну и что? – пожал плечами Джин. – Я люблю море. А ещё можно на закат посмотреть.
– Да ты романтик, – хихикнул Каме.
– А ты нет? – хитро улыбнулся Джин.
– Я тоже, – подтвердил Каме. – Поехали.
Поехали они не на чём-нибудь, а на мотоцикле, который Джин взял напрокат. Каме был впечатлён. Он взял с собой еду, и они устроили не пляже пикник. Было ветрено и холодно, но, в самом деле, очень красиво. Кроме них – ни единого человека, ни единого постороннего звука, кроме шума моря и крика чаек. Каме взял с собой свой фотоаппарат и фотографировал пляж и Джина, пока тот не отобрал его у него и не стал щёлкать Каме. А потом Джин подсел к нему, вытянул руку над ними и сфотографировал их обоих. На той фотографии Каме широко улыбается, а глаза его ярко блестят в закатном солнце. Глаз Джина не видно: он их закрыл, зарывшись носом в волосы Каме. Каме потом не мог понять, как Джин вообще смог сделать такой кадр, не глядя в объектив.
Они смотрели на закат, сидя рядом в молчании. Каме положил голову на плечо Джина, а Джин обнимал его одной рукой. Каме думал, что здесь и сейчас он счастлив.
Но беспечная пора закончилась, едва начавшись. В начале апреля Джин сказал, что через две недели он должен улететь обратно в Японию. Каме понимал, что рано или поздно этот момент должен наступить, но не ожидал, что это будет так скоро. Он предложил отложить пока что этот вопрос и не задумываться о том, что дальше, раньше времени. «Я не хочу портить эти две недели», – просто сказал он. И они продолжили встречаться, как прежде. Конечно, совсем не думать об этом не получалось, и перед тем, как заснуть, Каме нередко спрашивал себя: «Что дальше?» Разумеется, Джин должен уехать, и разумеется, он сам должен остаться. Отношения на расстоянии? Он скептически к этому относился. Ведь он не знал даже, когда они в следующий раз смогут встретиться. Ему пришла в голову идея, что он может переехать в Токио, но это ведь только после окончания института, а что до тех пор? Созваниваться раз в неделю, волноваться о возможных изменах, просто о том, что Джин к нему охладел? Думая об этом раз за разом, Каме решил, что проще закончить отношения на этом, оставить хорошие воспоминания и двинуться дальше. Ближе к отъезду Джина они ещё раз хорошенько это обсудили. Джин тоже считал, что с отношениями на расстоянии будут сплошные проблемы, и предложил стереть номера телефонов друг друга из записной книжки. Каме тогда заколебался, но согласился, что так будет лучше. Не будет лишнего соблазна связаться друг с другом. Они простились у Джина в квартире. До аэропорта Каме его не провожал: это было не нужно. Но даже если на словах прощаться было легко, на деле ему было очень паршиво.
В пятницу Эмили ворвалась в класс, подпрыгивая от радости. Каме и Мей уставились на неё с недоумением, а она радостно заявила:
– Джин вернулся! Джин вернулся! Вы слышали?
Каме вздрогнул.
– Аканиши Джин? – спросила Мей. – Из КАТ-ТУН?
– Я тут один чего-то не понимаю? – спросил Каме.
Эмили хихикнула.
– Аканиши Джин – это солист группы КАТ-ТУН. Японской. Ну вот, и полгода назад он исчез! На пресс-конференции говорили, что он едет в Америку учить язык, но это так странно... И никто не знал, что происходит, и когда он вернётся. Но теперь это неважно, потому что вчера он наконец вернулся! Йей! – она подпрыгнула от радости.
– Послушай, а с каких пор ты увлекаешься КАТ-ТУН? – уточнила Мей.
– Нуу... – задумалась Эмили. – Не знаю, с зимы? После той песни Кристал Кей я решила поискать какую-нибудь интересную японскую музыку.
– Понятно, – улыбнулась Мей.
Каме молчал. «Посмотри на это с той стороны, что все фанаты рады», – сказал он себе. Помогло не очень сильно.
В тот вечер Каме сел за компьютер и вбил в Google: «Akanishi Jin». Джин никогда не говорил ему своего полного имени, а Каме, даже узнав, что он звезда, не расспрашивал его о деталях. Теперь Каме в лёгком одурении просматривал ворох страниц, посвящённых Джину, читал огромное количество фактов и мелких подробностей о человеке, с которым провёл почти два месяца своей жизни. Ему снова начало казаться, что этот Аканиши Джин, популярная звезда, про которого он сейчас читает, и Джин, с которым он познакомился здесь, – два разных человека. И Джина не было рядом, чтобы, смеясь, сказать ему: «глупый», провести рукой по волосам и поцеловать. Каме схватился за голову и застонал от отчаяния. Ему нужно было прекратить об этом думать.
– Пошли выпьем пива? – бросил ему через плечо Джо.
Каме с благодарностью согласился.
Со временем Каме смог уговорить себя перестать ежедневно искать новости о КАТ-ТУН. Иногда ему нестерпимо хотелось поговорить с Джином, но он знал, что не может, потому что не знает его номер, и вдалбливал себе это в голову. Временами он в отчаянии думал, что надо было выучить номер Джина. Один раз ему вообще пришла в голову идея съездить в Токио, но он быстро урезонил себя в том, что это ни к чему не приведёт. «Надо жить дальше», – убеждал он себя. И всё равно бывало, он не мог удержаться от мысли «интересно, как он там».
Так прошло три года. Каме и Мей продолжали ходить на курсы японского. Эмили ушла осенью две тысячи седьмого: они с Джуном расстались, и она сказала, что ей очень жаль и очень нравится японский сам по себе, но она не может его учить, потому что он напоминает ей о прошлом. Каме очень хорошо её понимал, но сам язык учить не бросил. Они оставили друг другу контакты, но со временем постепенно перестали общаться. Каме готовился к выпуску.
И тогда на него свалилась новость о том, что в июне Джин приезжает в Лос-Анджелес, чтобы провести свой первый американский сольный концерт. Каме узнал об этом случайно, по телевизору. Он запаниковал, поскольку не мог просто игнорировать происходящее, ему нужно было чётко разобраться в том, хочет ли он пойти на концерт, или нет, и почему. В итоге Каме понял, что если он не пойдёт, то потом себе этого не простит.
Но вскоре случилась непредвиденная вещь. Одним вечером в их с Джо комнату позвонили. И когда Каме открыл дверь, за порогом обнаружился не кто иной, как Аканиши Джин. Немного изменившийся за три года, но всё такой же Джин. Как в подтверждение этого, сердце Каме вспомнило былое и радостно подпрыгнуло в груди.
– Как? – только и смог спросить Каме.
– У вас в университете только один студент с именем Каменаши Казуя, – пожал плечами Джин.
Каме пристально посмотрел на него, потом быстро оглянулся проверить, заметил ли Джо (похоже, что нет), и вышел наружу к Джину. Они двинулись по направлению к выходу из общежития, хотя Каме понятия не имел, куда они пойдут дальше. Но пока что об этом можно было не думать. Каме было страшно. Он не знал, как себя вести, не знал, зачем Джин пришёл сюда, и как он к нему относится теперь, когда прошло столько времени.
– Я боялся, что ты уже выпустился, – сказал Джин.
Каме заметил, что он тоже нервничает, и пытался понять, к чему он клонит.
– Ты успел как раз вовремя, – ответил он ему.
– Постой, – попросил Джин и взял Каме за рукав.
Они уже вышли на улицу и стояли на освещённом участке дороги внутри кампуса. Каме остановился и повернулся к Джину. Несмотря на фонарный свет, он практически не видел его глаз и не мог понять их выражения.
– Я... – начал Джин, но запнулся. – Я просто хотел тебя увидеть.
Каме бесшумно вздохнул. Он чувствовал, как где-то там, глубоко внутри его, просыпались его прежние чувства к Джину. Они так и не пропали окончательно.
– Я тоже хотел тебя увидеть, – признал он. – Я купил билет на твой концерт.
– Правда?! – воскликнул Джин.
Каме улыбнулся. Джин совершенно не изменился.
– Я должен был тебя увидеть, – вернулся к объяснению тот. – Просто так, специально, я бы не решился сюда приехать. Я думал об этом, много раз, но каждый раз трусил. А сейчас мне в любом случае надо было здесь появиться, из-за концерта. Я понял, что хочу хотя бы попытаться увидеть тебя снова.
– Похоже на причину, по которой я купил билет на концерт. И? – спросил Каме.
– Я обнаружил, что я боюсь, что не найду тебя. Твой университет был единственной зацепкой, а ведь прошло три года. Сейчас, увидев тебя, я жутко обрадовался, и... – он не смог закончить и беспомощно посмотрел на Каме.
Он понял его выражение лица, несмотря на то, что его по-прежнему было плохо видно. Тогда Каме подошёл и крепко обнял его. Джин выдохнул и обнял его в ответ. Каме был уверен, что он сейчас улыбается.
Конечно, поначалу всё было не так, как раньше. Джин был занят подготовкой к концерту, а Каме – к защите работы и экзаменам. Они встречались далеко не каждый день, а когда встречались, чувствовали себя весьма неловко. Оказалось, что вернуть отношения к тому состоянию, в котором они были, не так-то просто. Они оба были как будто бы не до конца уверены в своих чувствах и в чувствах друг друга. Но потом эта неловкость начала незаметно исчезать: воспоминания о времени, проведённом порознь, отступали перед новыми воспоминаниями – теми, которые они создавали сейчас. Каме заново привык к тому, что Джин рядом, а номер его телефона надёжно хранился в его памяти. Даже если они не могли встретиться, то всегда могли связаться друг с другом.
Незаметно наступил день концерта. С утра Каме отправил Джину поддерживающее сообщение, чувствуя себя немного глупо. В ответ ему пришло спасибо с таким количеством восклицательных знаков, что Каме даже не стал их считать.
Место у него было достаточно хорошим: в шестом ряду посередине. По сравнению с тем залом, что Каме видел на записи (Токио Дом, напомнил он себе), он выглядел совершенно крошечным. Шоу началось, и когда Джин вышел на сцену, Каме с теплотой подумал, что да, это всё тот же самый Джин. А потом он запел, и у Каме появилось ощущение дежа вю, как будто он снова оказался в караоке, когда впервые услышал, как Джин поёт. Каме вдруг совсем потерялся во времени и ему стало казаться, что и не было этих трёх лет, что он всё это время... Любил Джина? Каме прислушался к себе и подумал, что, наверное, так оно и есть. Всё правильно. И у них всё ещё впереди.
Вечером после последнего концерта Джин отмечал со своими танцорами, но на следующий день он был в полном распоряжении Каме. Однако, у него была одна вещь, которую ему обязательно надо было высказать Джину. Что он и сделал, как только Джин проснулся (а это было не рано).
– Ты! Ты! – Каме задыхался от возмущения. – Ты спел с Кристал Кей!
– Ага, – легко сказал Джин, откусывая бутерброд. – Две песни. Что, ревнуешь?
Он засмеялся.
– А вторая какая? – спросил Каме.
– Ну вот, ты не следил за моим творчеством, – надулся Джин.
– Думаешь, это очень легко? Сидеть тут и наблюдать за тобой с экрана? – надулся Каме в ответ. Сейчас они оба могли легко шутить об этом, потому что то время осталось в прошлом.
– Ммм... – наигранно задумался Джин. – Да, – он отложил бутерброд. – Будь я на твоём месте, мне бы хотелось сделать с тобой что-нибудь нехорошее.
С этими словами он схватил Каме и принялся его щекотать. Тот отбрыкивался, но выходило плохо, потому что он постоянно звонко смеялся. Потом они встретились взглядами, и атмосфера резко изменилась.
Каме окончил институт с отличием, а Джин остался ещё на некоторое время в Америке. Он сказал, что грядёт нечто большое, и пока что он будет здесь. Каме переехал к нему в квартиру, хотя Джин предупредил, что ему надо будет поездить по стране. Кроме того, Каме перечеркнул все свои планы на будущее и стал подумывать о том, чтобы переселиться в Токио. Его знания языка должно быть достаточно, а с его образованием найти работу должно быть реально. Возможно, отец сможет как-нибудь ему помочь. Надо только поговорить об этом с родителями. Зная, как сильно он тяготеет к Японии, они, скорее всего, поддержат его. Джин говорил ему, что даже в Токио они не смогут постоянно жить вместе, но Каме резонно замечал, что там у него возможностей видеть его будет куда больше, чем в Лос-Анджелесе.
Однажды Джин совершенно неожиданно сказал Каме:
– Мне кажется, я люблю тебя.
Каме замер на секунду, а потом хитро прищурился:
– В слове «любовь» буква л, а не р.
Джин улыбнулся и старательно повторил:
– Люблю.
Каме задорно засмеялся: ему просто хотелось услышать это ещё раз. Он ответил Джину на японском:
– А я люблю тебя.
@темы: hand-made: random fanfiction, je: JEneral tag, je: KAT-TUN - каждая буква имеет значение:D, je: Джин - прекрасное лохматое чудо)), je: Каме прекрасен всегда, везде и в любом амплуа;), @diary: fest
-
-
05.07.2011 в 16:23-
-
05.07.2011 в 17:12АВВВ НИКИ СПАСИБО *О*
-
-
05.07.2011 в 18:11my pleasure
мейкинг в студию!
-
-
07.07.2011 в 17:43